— Еже писах, писах[33], — пробормотал Джума Хан, встретившись взглядом с Мальгиным. — Ошибся наш приятель, не то записал, что мы у него просили. Плохо просили?
— Ничуть он не ошибся, — возразил Заремба. — Ваш «черный друг» был и остался выкормышем Маата и нарочно подсунул то, что не жалко. Надо же? «Вселенную сотворили Вершители, пришедшие из Глубины Запределья»! Или вот это: «Было вечное кипение, но все пузыри связаны пуповиной единого начала, в одном из них родились Вершители из Глубины, нашли боковой отросток пуповины и открыли дверь…» Вот ведь ерунда!
— Не так грубо, дружок, — заметил Джума Хан. — Что мы знаем о маатанах, чтобы говорить о них в уничижительном тоне?
— И откуда в тебе вместе с полезной закваской столько мусора? — пробурчал Стобецкий. — Кто тебя воспитывал?
— Гиппократ, — огрызнулся Заремба.
Таланов медленно снял эмкан, повернулся к Мальгину.
— Что будем делать, мастер?
Хирург, встретив сочувствующий, пытливый и подбадривающий взгляд Карой, очнулся и сказал твердо:
— Будем опираться на те сведения, что у нас есть.
Спасибо Джуме, что он смог включить диагностер под маатанином, иначе у нас вообще ничего бы не было. Операцию начнем в семнадцать по Москве. Первая фаза: стаз криптогнозы из мозга через ЦНС на периферию — полтора часа. Вторая: локализация пораженных шоком участков и стирание криптогнозы в гипофизе, мозжечке, лобных долях — пять часов со сменой ассистентов. Третья: полная нейрохирургическая эктомия — только после анализа пропатоклизы и возрастания тонуса. Первую фазу готовит Богдан, вторую Готард, Билл и Заремба. Карой и вы, Ежи, отвечаете за манипуляционную, аппаратура в вашем ведении до конца операции. Я составляю программу Гиппократу, координация схем операции — за час до начала. Даю полчаса на личные дела и час на разгрузку. Все свободны.
Таланов кивнул и вышел первым. В дверь реанимационной попытались проникнуть сотрудники других лабораторий института, но Стобецкий отразил натиск. Мальгин поспешил к себе, ответив на вопросительно-грустный взгляд Хана отрицательным жестом. Предчувствие не обмануло: в кабинете сидела Купава. Вскочила, когда он вошел. Мальгин остановился перед ней, покачиваясь с пятки на носок. Огромные глаза женщины наполнились слезами:
— Прости, я не смогла… но, Клим, мне некуда деться! У меня никого нет, кроме… него, — кивок на дверь, — и тебя… Я с ума сойду одна… ты же знаешь, сестра не хочет меня слушать, а у Дана я…
Мальгин посмотрел на браслет, отметил время, ни слова не говоря, схватил Купаву за руку и потащил за собой.
