- Вы, наварное, хотите сказать, что вашему банку нужна отсрочка, чтобы провести расследование, как это обычно практикуется? - спросил Моос. Несколько дней ничего не решают, и будет вполне естественным с вашей стороны, если вы заручитесь гарантиями...
- Месье Моос, речь идет не об отсрочке.
- Я не могу поверить в простой отказ. Вы меня знаете, знаете мою фабрику. У меня есть поддержка.., скажем, моральное поручительство месье Фишера.
- Я должен только передать вам ответ нашей администрации, но я не обязан ни комментировать его, ни искать причины.
После ухода уполномоченного Моос позвонил в офис Фишера. Бесстрастный голос секретарши произнес:
- Нет никакой ошибки, месье Моос. Месье Фишер лично попросил меня подтвердить сказанное. Я не знаю, о чем идет речь. Очевидно, вы больше в курсе дела, чем я.
Он пытался понять, откуда нанесен этот удар. Наверное, кто-то опорочил его в глазах Фишера. Но кто? Впрочем, не важно. В Цюрихе хватает завистников.
Второй удар был нанесен ему незадолго до конца работы. Когда Шлиман, правая рука Фишера, зашел в кабинет, у Мооса появилась надежда. Ну, конечно же, Шлиман пришел, чтобы по секрету сказать, что все это временное решение. Но тот пришел по другому поводу.
- Мне неприятно говорить вам это, месье Моос, ведь мы всегда работали вместе и до сегодняшнего дня не могли нахвалиться вами. К сожалению, мы живем в мире, где чувства не принимают в расчет. Короче говоря, мы обнаружили.., строго между нами.., небольшие дефекты в ваших изделиях. А репутация нашей фирмы требует постоянной заботы о качестве...
Иными словами, то, что сказал Шлиман означало, что до конца следующего месяца контракт с Фишером не будет возобновлен.
***
- Меня оклеветали, и я ничего не понимаю! Ничего.
Он наивно излагал Урсуле все факты, стараясь найти им хоть какое-то логическое объяснение. Он говорил обрывками фраз, останавливаясь, чтобы вытереть лоб, выпить.
- Это конец, и я не могу в него поверить. Если я не буду работать на Фишера, никто не захочет иметь со мной дело. Меня оклеветали, но я узнаю кто! Я буду защищаться. Я снова завоюю его доверие. Сколько времени! Сколько времени он удостаивал меня своей дружбой! Полагался на меня, ценил!
- Дурак! - внезапно сказала Урсула. Он подскочил:
- Что? Что ты хочешь этим сказать?
- Он полагался на меня, он ценил меня, - повторила она, передразнивая его с презрительным смехом. - И ты в это поверил?
Еще никогда она не испытывала к нему такой ненависти, как в этот момент. Он сидел, нагнувшись над стаканом, с совершенно дурацким видом, но все еще переполненный тщеславия. Он не понимал! Ну что ж, он поймет, этот кретин, ради которого она столько времени жертвовала собой! Какая разница, что будет потом. Она достаточно долго притворялась. И раз все потеряно...
