Он посмотрел на меня, заметил мой встревоженный взгляд и заволновался. Его приветливая улыбка погасла. Прежде чем я отважился заговорить, Закхей спросил: - Что-нибудь случилось?
Я лишь кивнул в ответ, не в силах вымолвить ни слова.
- Ну же, Иосиф, говори. По крайней мере, я не услышу эти новости на пустой желудок.
Глубоко вздохнув, я произнес:
- Иисус мертв.
- Что?!
- Иисус мертв, - печально повторил я.
- Как это произошло? - тихо спросил он.
- Его распяли за подстрекательство к мятежу против Рима.
- Понтий Пилат?
- Да, и не без помощи первосвященников, заявивших, что Иисус не кто иной, как лжепророк, соблазняющий людей и туманящий им головы.
Закхей в отчаянии прижал руки к груди, закрыл глаза и беззвучно задвигал губами. Обойдя громадный обеденный стол, я подошел к старому другу и крепко обнял его. Закхей чуть слышно проговорил:
- Это все, что ты собирался мне сказать?
- Все? Все?! - моему возмущению не было предела. - Разве тебе этого недостаточно?!
Закхей открыл глаза и вдруг … улыбнулся. Чему он улыбался?
С силой сжав мои руки, Закхей произнес:
- Гробница, в которой похоронят тело Иисуса, окажется пустой.
- Пустой? Что такое ты говоришь?
- Придя к гробнице, люди не найдут его тела, - повторил он почти шепотом.
- Откуда тебе это известно?
В ответ он снова сжал мою руку.
- Когда две недели назад мы сидели в беседке, Иисус сам сказал мне об этом.
Через час после того, как я сообщил Закхею печальную весть об Иисусе, он отправил гонца с письмом Понтию Пилату в Иерусалим, в котором сообщал, что отказывается дальше служить начальником сборщиков налогов для Рима и его решение не изменится ни при каких условиях.
Я сам записал это письмо на пергамент, а Закхей поставил на нем свою подпись. Я собрался было покинуть обеденный зал, ведь впереди меня ждала куча дел, но хозяин остановил меня.
- Я еще не закончил, Иосиф, - обратился он ко мне. - До захода солнца мы еще многое должны успеть сделать.
Обычно Закхей всегда понимал меня, и поэтому я попытался возразить, что и без того у меня накопилось множество неотложных дел. Но необычная твердость в его голосе заставила меня вернуться и сесть в кресло.
Он сел напротив меня, потирая грудь.
- Ты нездоров, Закхей? Что за боль тревожит тебя?
Он попытался улыбнуться в ответ.
- Мое старое сердце действительно болит, - голос Закхея звучал хрипло. - Оно напоминает мне о том, что я уже слишком много прожил на этой земле. Хотя, быть может, и не бесполезно.
