— Держите, — показывает их нам. — Морды полотенцами обвяжите:
Мы непонимающе смотрим на кучу полотенец.
Сержант терпеливо объясняет:
— Сначала вообще думали в противогазах пойти, чтоб не узнать было: Да ведь самим не видно ни хуя будет. В темноте-то:
Борода завязывает себе полотенце на затылке и нахлобучивает шапку. Завязывает уши под подбородком.
Его примеру следуют все остальные.
Не было бы мне страшно, сказал бы, что вид у нас смешной. Мудацкий.
— Теперь в сушилке одеваем бушлаты. Берем не наши, а мандавошные. С дневальными все на мази. Стучать не будут. Дальше делаем так:
Тихо спускаемся по темной и холодной лестнице на первый этаж.
У меня, Черепа и Кицы на руку намотаны ремни. Бляху я придерживаю свободной рукой, зачем-то нервно тру пальцем рельефную звезду.
Бойцы — Белкин, Мищенко и Ткач вооружены швабрами.
Осенники и старые идут с пустыми руками.
Останавливаемся перед обледеневшей дверью. Пришли.
Здесь еще холоднее, чем у нас.
Гитлер, единственный без шапки и полотенца на лице, проскальзывает в предбанник. Отворяет наружную дверь и вглядывается в темноту. Машет рукой — все в порядке.
Занимаем позицию.
Сквозь дверные щели виден слабый свет дежурного освещения роты.
Страшно.
— Понеслась! — дергает на себя дверь Борода.
Дневальный роты не успевает даже испугаться. Кто-то из наших бьет его ногой по яйцам. Бойцы подхватывают обмякшего воина под руки и тащат в ленинскую. Там, как и ожидалось, спит на столе дежурный.
Швабрами запираются двери ленинской комнаты и канцелярии. Ткач остается у входной двери и просовывает в ее ручки свое «оружие».
Молча — лишь сапоги гулко стучат по деревянному настилу, — вбегаем в спальное помещение роты.
Казарма — близнец нашей. Такие же стенды, такие же койки. Только фотообои другие. Но сейчас не до них, да и не видно их в темноте.
Борода еще наверху объяснил, где нужные койки. Без труда их находим и встаем к ним спиной. Слева от меня Череп, справа — судя по фигуре — Кица. Наша задача простая — махать бляхой во все стороны и не давать никому пройти.
В роте начинается шевеление. Поднимаются темные кочаны голов. Откидываются одеяла. Никто не может сообразить, что происходит.
Старые с осенниками подбегают к койкам и расхватывают стоящие возле них табуреты.
Форма МТО-шников летит на пол.
Опрокидывается несколько коек.
Череп наотмашь бьет бляхой по чьей-то чубатой голове. Раздается протяжный вопль. Секунду спустя наши начинают молотить табуретами по мечущимся под одеялами фигурам.
