Уголки его губ дернулись в усмешке. Единственное, что Феликсу нравилось в его женщинах, — это храбрость, а у этой женщины ее было в избытке. Она и собака однозначно составляли хорошую пару.
Сбросив с плеч покрывало, дрожащими руками Феликс дотянулся до кромки рубашки и начал тянуть материал изо всех сил. Не сказав больше и слова, женщина склонилась перед ним на колени и начала развязывать шнурки на обуви.
Глава 3
Поппи пыталась следить за поставленной задачей. А именно — за снятием каждого клочка одежды с, как оказалось, очень симпатичного мужчины. Когда она сошла с крыльца и ринулась под дождь, чтобы затащить его в дом, у нее почти перехватило дыхание. Перед собой она обнаружила не безликую массу на ногах, а высокого красивого парня с иссиня-черными глазами и точеной приятной внешностью. Теперь, когда они стояли в освещенной комнате, она могла видеть, что мужественность распространялась далеко за пределы одного лишь лица. От кончика носа и до рельефного пресса мужчина был словно музейный экспонат. Он совсем был не похож на Малколма, шотландца из низкопробного любовного романа, в данный момент расположившегося за нею на подлокотнике дивана. Наоборот, мужчина перед нею был спортивного телосложения, сильный, крупный, с подтянутыми мускулами, которые выпирали во всех положенных местах, но не выглядели чрезмерными.
Она не осознала, что перестала раздевать его, пока он не щелкнул пальцами у нее перед лицом.
— У-увидела что-то, что тебе понравилось? — спросил он.
Боже, этот голос был сексуально привлекателен. Он был низким и хриплым из-за погоды, и поэтому мужчина напоминал ей вокалиста "Kings of Leon", за исключением того, что не походил на типаж, склонный к пению. Слишком опрятный. Слишком культурный. Он все еще пристально смотрел на нее в ожидании ответа. Еще раз, что он спрашивал? Ох, да, он хотел, чтобы потешили его самолюбие. Что ж, к его сожалению, она была не в настроении смириться.
— Ну, ты не чемпион по уничтожению рубашек. — Она позволила словам повиснуть в воздухе, получив удовольствие, когда заметила признаки румянца, который поцеловал его щеки. Хорошо, поскольку не только ей одной стоило смущаться от происходящего.
Встав на ноги, Поппи поманила его руками, показывая, что он тоже должен встать.
— Снимай трусы.
— Н-не думаю, что ты действительно этого хочешь, — сказал мужчина в нерешительности. По крайней мере, его дрожь исчезла.
— Я же сказала тебе, — раздраженно ответила Поппи. — Ты ничем меня не удивишь.
