Сердце Поппи бешено заколотилось, когда до нее дошел смысл сказанных им слов.
— Я все еще не понимаю, к чему ты клонишь, — ответила она ему, желая услышать от него слова, в которых она отчаянно нуждалась. — Думаю, тебе следует изъясняться более понятно.
Феликс самодовольно улыбнулся и наклонил голову так, что его губы почти касались ее рта и их теплое дыхание смешивалось.
— В тот день ты что-то сделала со мной, Поппи, — произнес он низким и хриплым голосом. — С тех пор я сам не свой. С самого утра и до поздней ночи я думаю только лишь о тебе. Я хочу тебя, Поппи. Нуждаюсь в тебе.
Сердце Поппи воспарило, словно стая голубей, выпущенная из клетки на волю. Все, что он сказал, прозвучало правдиво и тронуло ее за душевные струны, наполнив радостью и надеждой, которая грозила погубить ее.
— Скажи что-нибудь, — попросил Феликс, на его лице появилось обеспокоенное выражение.
Что бы она ни сказала, это не смогло бы описать ее чувства. Она не помнила себя от радости. Вместо того, чтобы пытаться подобрать слова, описывающие бурлящие в ней чувства, она бросилась ему в объятья, обняв руками и припав к его губам. Феликс ответил с таким же пылом, откидывая ее обратно в кресло, овладевая ее губами. Его язык проник к ней в рот, и их языки переплелись.
Поппи часто и тяжело дышала, когда Феликс поцелуями прошелся вниз по ее горлу к груди, в это же время пальцами он нащупал край ее платья, запустил руки под ткань и сжал ее бедра.
— Итак, это часть собеседования? — спросила она, запустив пальцы в его волосы.
Отвлекшись от ее груди, Феликс поднял голову и страстно посмотрел на нее.
— Это зависит... — ответил он, облизнув нижнюю губу.
— От чего? — поинтересовалась Поппи, проследив взглядом за движением его языка.
— Как часто мне можно будет заниматься этим.
Расположившись бедрами на краю сиденья, Поппи ощутила, как его твердый член прижался к ее клитору, из-за чего ее трусики тот час же промокли.
Она тяжело дышала и схватилась за его бицепсы, чувствуя, как под ее пальцами напряглись мышцы.
— Вы меня удивили, мистер Синклер. Никогда бы не рассмотрела в вас "плохиша".
— О, уверяю вас, мисс?..
— Монтгомери, — добавила Поппи, ее рот приоткрылся, когда его пальцы проникли под трусики.
— Мисс Монтгомери, — прохрипел Феликс, скользя пальцами по ее влажным складочкам. — Я могу быть настолько плохим, насколько только пожелаете.
Закусив губу, Поппи сдержала срывающийся стон, когда Феликс стал поглаживать ее вход.
