— Успел.
"Бедолага", чуть не добавил Лекс. Умирать раджа перестал. Эликсир свое дело сделал, только нормальный вид ему все же не вернул. Лекс сначала относил жуткие изменения человеческого тела к последствиям укусов ликантропов. Потом засомневался, а сейчас вообще терялся в догадках.
Энке устроился на камне рядом, но пузо, почему-то, чесать не стал. Он вообще пребывал в некоей задумчивости, природу которой Лекс объяснить не мог. А спросить остерегался. Дружба — состояние тонкое. Ее иной раз стоит и поберечь, не встревая в чужую душу с пустым любопытством.
— Красиво тут раньше было, — заключил человек. — Сады шумели.
— Джунгли тоже шумят, а еще цветут, только как-то… дико. Ты заметил, местные жители очень любят всякое украшательство: цацки, побрякушки, камешки, а поверх — гирлянды и венки, аж в глазах рябит.
— Какая природа, такие и люди. Прости за банальность. Всего тут сверх: солнца, воды, зелени, страстей, опасностей… и непоняток.
— Во-во, — подтвердил джинн. — Раджу жалко.
— Ты с девушкой разговаривал?
— Нет. Не успел. Она возле своего слоноголового сидела и сон его стерегла, а потом ушла куда-то. Ее мамаша еще раньше испарилась. О, тетка! Ходит как приведение. Отвернулся, ее и след простыл. Я ее самострел все время лопатками чувствую.
— Я — тоже. Что в принципе невозможно. Нас таки двое. И опять же — непонятки. Пошли, местность, что ли осмотрим.
В восточном крыле они набрели на лежку ликантропов. Тут смердело. Вокруг валялись кости, по большей части человеческие. Лекс быстро устал. Дальше шататься по заброшенному дворцу расхотелось.
Ойя, оказывается, ходила за провизией. Она принесла белые пупырчатые плоды, сладковатые, но почти не утоляющие голода. Только — желудок набить. Лекс подсчитал, что толком не ел дня уже четыре. Джинн тоже косился по сторонам голодным глазом. А раджа так и спал, только хобот шевелился от легкого храпа.
— Энке, пока девушка опять куда-нибудь не исчезла, следовало бы с ней поговорить.
— Давай попробуем. Только предупреждаю, она мир как-то по-своему видит. Я приблизительно понимаю, что у нее в голове. В двойном переводе может получиться вообще тарабарщина.
Глухонемая застыла, не донеся куска ко рту, посидела так немного, потом покивала, вроде соглашаясь, и вопросительно подняла глаза.
В переводе Энке получилось все довольно складно… но несколько ошеломительно. Так выходило, что девушка Ойя Руджавару раскусила на раз и всю дорогу придумывала, как сбежать. Их с матерью в пути использовали по прямому назначению. Днем они готовили еду, ночью ублажали хозяев. Ликантропы облизывались и пускали слюни на хозяйские утехи.
