— Ну что ж! У нас ты все испытания прошел! — смеясь, приветствовал его Иван. — Нам каждый нужен!
Они создавали организацию. В кружках необходимо в короткий срок подготовить пропагандистов, агитаторов, организаторов…
Наташи уже не боялись, считали ее своей. Поглядывая на нее, Давыдов восхищенно говорил:
— Женщины очень помогают… Елена Борисовна Вайнер, моя крестная, кружок — ох, как хорошо ведет!
— И мой крестный многому меня научил, — задумчиво подхватил Малышев. — Дядя Миша… повесили его. Пытки научил молча терпеть… Думать, учиться… А ты знаешь, что такое Николаевские роты?
— Не хвастай. Я знаю, что это такое.
Наташа, побледнев, следила за ними. Теплая волна счастья прихлынула к сердцу Ивана.
Как всегда, и в этот вечер Иван уходил из кассы последним. У крыльца его ждала Наташа, ежась от холода в легком черном пальто. Пуховый платок не спасал от холода.
Иван молча взял ее под руку.
Падал синий теплый снег. Ветер морщил на пруду серую воду.
К церквям собирались люди на вечернюю службу. Подъезжали экипажи, мельтешили старухи в длинных салопах.
Под фонарем шуршала полуоборванная афиша, кричащая о том, что в ресторане «Поле-Рояль» на Главном проспекте[4] устраивается маскарад в пользу раненых воинов.
— Барыньки потешаются.
Тихий смех девушки отдался в ушах.
— Выручат за пляску, выдадут по три рубля безногим-безруким: живи, солдат! — эти слова были те самые, которые она должна была сказать.
Иван положил руку ей на плечо. И обругал себя: «Откуда у меня такая робость?»
Тяжело хлопали на пруду волны, шипели, разбиваясь о сваи. Волновался темный пруд. Во дворах плескалось на веревках белье.
Подгулявший встречный, проходя мимо, громко пропел:
Распроклятый наш завод
Перепортил весь народ:
Кому палец, кому два,
Кому по локоть рука.
— Ну-ка, Наташа, запомни частушку.
Они вместе повторяли ее и смеялись; смеялись без причины, когда прочитали на углу название улицы:
— Заречная… да ведь мы одну Заречную прошли, сколько же их?
— А у нас Заречных много. Опалих больше десяти Ключевских — тоже.
— На другие названия фантазии у градоначальников не хватило?
Наташа радостно невпопад рассказывала:
— Я много теперь читаю! Так много! Толстого, Герцена, Чернышевского.
— А для чего?
— Что для чего? — в голосе Наташи неподдельное удивление.
— Читаешь для чего? — повторил Иван. Он не терпел неправды, как бы ни маскировалась она, и теперь упрямо доискивался, подняв на девушку сощуренные глаза: Для чего?
Наташа сквозь смех спросила:
