— Неужто теплых вещей у них нет? — послышался чей-то голос.
— Судя по тому, что они стремились разделаться с нами молниеносно, вояки Гитлера в наши морозы останутся в летнем обмундировании.
Вид у каждого стал бодрее. Некоторые начали поправлять гимнастерки, комбинезоны.
— Такие дела, товарищи, — Продолжал Тарасов. — Чем хуже погода, тем легче нам. Трудно нам? Да, не спорю. За ворот льет? Да, еще как. Ноги мокрые? Да, больше некуда. Товарищи коммунисты, мы не хуже своих отцов и дедов. Мы выдержим все капризы природы! Вот почему мила мне наша сегодняшняя погода. Она должна стать по душе и вам. Пока гитлеровцы ждут погоду, мы сумеем мобилизовать свои силы и начнем наносить удары. «Делайте на войне то, что противник почитает за невозможное», — говорил А. В. Суворов.
— Верно ведь, друзья! Нечего нам унывать! — твердо, почти одновременно ответили политруки Кузьмин и Зарецкий.
— Дело яснее ясного, товарищ комиссар. Не привыкать нам к ненастной погоде. Опрашивается, долго ли мы еще будем сидеть под Москвой? Не пора ли нам на фронт? — раздался голос Немировского.
— Согласуют с вами, товарищ сержант, а потом и подадимся, — подзадоривая, проговорил башенный стрелок Гарин.
— Как только завершим дела, — ответил комиссар.
Затем командир полка дал некоторые указания по приведению в порядок матчасти. Коммунисты, расходясь по своим подразделениям, продолжали разговор. Стремление комиссара быть ближе к подчиненным, понять их и помочь вызывало у них подобные же чувства. Там, где проходил он, бойцы старались показать четкость и умение.
Завидев комиссара, вмиг выстроился перед своей машиной экипаж младшего лейтенанта Василия Зайцева.
— Радист-пулеметчик комсомолец Ращупкин, из Москвы.
— Башенный стрелок комсомолец Овчинников, горьковский.
— Механик-водитель комсомолец Кривоус, с Харьковщины.
— Командир танка Зайцев, ярославский.
— Три комсомольца и один беспартийный, — улыбнулся Тарасов.
— Буду стараться завоевать высокое звание коммуниста в бою! — ответил Зайцев комиссару.
— А где мой танк? — спросил комиссар.
— Вот и ваша боевая машина, — подведя его к новенькому КВ, сказал Давыдов.
— Знаю в совершенстве БТ, Т-26, Т-34, а вот на тяжелом воевать не приходилось, — откровенно признался комиссар, пожимая руки экипажу.
— Товарищ комиссар, опыт — дело наживное, — словно сговорившись, ответили танкисты.
Старшему политруку Тарасову приходилось изучать матчасть новой машины и стрелять из тридцатисемимиллиметровых зенитных автоматических орудий, имевшихся на вооружении полка. За три дня он познакомился с каждым воином полка.
