Добравшись до Арля с ободранными коленями и промокший насквозь, я быстро вошел в ворота, у которых теперь не было часовых. Но, начав спуск, вынужден был остановиться: Рона, затопившая всю гавань, плескалась у моих ног.
Я поднял голову и увидел вдали знакомую с детства красную черепичную крышу – она единственная выступала из воды. Вздувшаяся по причине почти недельных проливных дождей река с яростью нападала на строение со всех сторон и уносила с собой стволы деревьев, мебель, повозки…
Похоже, именно тут закончится мое путешествие.
Истерзанный, я рухнул в грязь прямо посреди дороги и, обхватив руками колени, смотрел, как медленно, но неотвратимо подступает вода. Рона всасывала в себя один за другим попадавшиеся ей на дороге камешки и росла, росла – сколько видел глаз. Несколько секунд – и река, с ее неутолимой жаждой, поглотила подошвы моих сапог и стала облизывать каблуки, мои стопы превращались в полуострова посреди потока.
Но где же обитатели трактира? Удалось ли Эмилю вовремя уйти?
На мое плечо легла твердая горячая рука.
– Ты так долго шел, чтобы промочить ноги, малыш? – спросил знакомый голос.
– Эмиль! – заорал я, вскакивая и кидаясь трактирщику на шею. – А я-то гадаю, успели вы сбежать или наводнение застало вас в трактире, и почти уже поверил в последнее!
– О нет! Чтобы утопить такого старого морского волка, как я, потребовалось бы куда больше воды!
– А что с другими?
– Идем-ка со мной, – сказал он вместо ответа, и лицо его омрачилось.
Мы с Эмилем поднялись по дороге к маленькой часовне, возведенной на холме и оставшейся не тронутой разъярившейся Роной, и я вслед за стариком зашел внутрь, где меня ожидало страшное зрелище.
На полу, плотно прижавшись друг к другу, лежали вымокшие до костей люди, мужчины, женщины, дети – все вперемешку, и все стонали. За алтарем двое мужчин складывали штабелями трупы, чтобы освободить побольше места для живых. В дверь напротив вошли двое с носилками, на них лежал юноша – не то больной, не то раненый. И вот уже он на полу.
– Поняв, насколько велико бедствие, мы устроили здесь больницу, а заодно и морг, – пояснил Эмиль, обводя рукой часовню. – Тех, кого не унесло наводнением, уносит болезнь.
Меня охватило такое чувство вины, какого не знал сроду. Кто, если не я, организовал массовое истребление? Неужели именно я – причина всех этих страданий и смертей? Я попытался найти себе оправдание: вполне может быть, что просто так совпало, ведь ливень, хлынувший на следующий день после записи в книге, оказался куда сильнее, чем предусматривали мои слова!
