— Пане Кузьменко…
— Кто тут? Ах, это вы, — узнал он Франкевич.
— Так, пане, то я…
Кузьменко приблизился к ней:
— Ну, ну, Зося, как вам не стыдно! Какой я «пан»?
— Пшепрашам пана, — совсем смутилась Франкевич и от волненья заговорила по-польски. — Хцялэм пану цось поведзеть…
— Да вы не волнуйтесь, пожалуйста. Зайдем в клуб, там и поговорим.
— Нет, нет! — отстранилась Франкевич. — В клуб я не пойду. Поговорим здесь… Я хочу вам сказать… Эта трубка… — Зося окончательно запуталась и умолкла.
Кузьменко по-братски погладил ее шершавую руку, и Зося, овладев собой, стала более внятно рассказывать о своем подозрении.
Слушал парторг внимательно, не перебивая. Наконец спросил:
— А вы не ошиблись?
— Хоть убейте — она! — с болью вырвалось у женщины. — Из тысячи узнаю!
Кузьменко не раз видел трубку бухгалтера и всегда любовался мудреной ее отделкой. Как-то даже предложил Полийчуку в обмен свой портсигар.
— Э, нет, дорогой, — отказался тогда бухгалтер. — Трубка эта в нашем роду, можно сказать, историческая: от прадеда к деду, к отцу, и так до меня дошла. Что угодно отдам, а трубку — нет!
И вдруг такая неслыханная, страшная новость! Кому же верить? Полийчуку, лучшему активисту села, неоднократно участвовавшему в самых жарких схватках с бандеровскими выкормышами, или этой встревоженной до глубины души женщине?
— Зося, вы уверены, что то вашего мужа трубка? — снова переспросил парторг. — Нет ли ошибки?
— Ошибки? Что вы, пане Кузьменко! Если сомневаетесь, тогда возьмите ее у бухгалтера, отверните мундштук. На его конце мой Михайло выжег свое имя.
— Хорошо, я проверю. Только о нашем разговоре никому ни слова, слышите? Никому!
И Кузьменко зашагал домой.
Совсем стемнело, когда полковник Батов покинул свой прокуренный кабинет. За день он устал от хлопот и сейчас неторопливо шагал по скупо освещенной улице, наслаждаясь и тишиной, и свежим весенним воздухом. Прохожих было мало, — районный городок начинал и заканчивал рабочий день рано.
Свернув на улицу Ватутина, Батов взглянул на электрические часы, висевшие над кинотеатром, и заторопился: девятый час, Мария Петровна ждет с обедом.
По привычке, установившейся за долгие годы совместной жизни, Мария Петровна не садилась за стол одна, если муж не был в отъезде, и, как бы поздно ни задерживался на службе, отдыхать не ложилась. Повелось это с того тревожного времени, когда Батов командовал пограничной заставой в Средней Азии, где ему часто приходилось гоняться за басмачами.
