Затем Русель вздохнул. Предстояло самое худшее.
— Приведите Хилина! — приказал он.
Приволокли короля коридоров, связанного полосами ткани. Русель понял, что его избивали; лицо его было покрыто ссадинами, рука сломана. Бывший лидер уже поплатился за свое кощунство — его предали те, кто искал милости Старейшины. Хилин смело смотрел в лицо Руселю, и в его взгляде читались сила и интеллект.
Израненное сердце Руселя заныло: сила и интеллект — этого смертным иметь не полагалось.
Разумеется, Хилина пришлось казнить. Его тело с содранной кожей выставили перед святилищем Старейшины как предупреждение последующим поколениям. У Руселя не хватило мужества смотреть на казнь. Вспомнив человека в синем комбинезоне, он подумал, что всегда был трусом.
Возвращаясь в Монастырь, он обернулся:
— И приберите в этой чертовой помойке.
Он знал, что пройдет немало времени, даже по его меркам, прежде чем ему удастся забыть презрительный, вызывающий взгляд Хилина. Но и юноша канул в Лету, подобно тысячам своих предков, вскоре исчезли его братья и сестры, племянницы и племянники — все, кто хотя бы отдаленно напоминал его, всех унесла река времени, и вскоре на всем Корабле лишь Русель помнил о восстании.
Это был последний раз, когда он покидал Монастырь.
* * *
Через некоторое время на Корабле разразилась жесточайшая эпидемия.
Она была вызвана несколькими факторами. В биосфере Корабля незаметно накапливались раздражающие вещества и аллергены; когда организмы людей ослабли, внезапно проявился латентный вирус. Даже Фараоны-создатели Корабля, несмотря на все свое мастерство, не смогли предвидеть подобный случай. Но в таком длительном полете — более пяти тысячелетий — инциденты были неизбежны.
Численность населения резко сократилась, достигнув опасной черты. В течение нескольких десятков лет Русель был вынужден вмешиваться, отдавая рокочущим голосом приказания, призванные обеспечить нормальное функционирование Корабля и скрупулезное соблюдение законов репродукции.
Снижение численности имело свои преимущества. Системы Корабля теперь в избытке производили продукты питания, и предпосылки для возникновения водяных империй исчезли. Русель бесстрастно размышлял о снижении стандартной численности экипажа.
Его поражало то, что вспышка болезни совпала с перестройкой его мыслительного процесса. Повседневные дела Корабля и шум сменявшихся поколений теперь едва привлекали его внимание. Но зато он стал ощущать медленное биение пульса, глубокий ритм, недоступный пониманию смертных. Зачарованный, следил он за вращением Галактики — ее усыпанный бриллиантами диск открывался в хвосте Корабля.
