Лейтенант, очевидно проследив за взглядом Тома, оглянулся через плечо на стоявшего сзади сержанта. Улыбаясь, Чак продолжал носком башмака постукивать по лежащему ботинку Толика.
— Этот вот рядовой, — спросил офицер, — воображает, будто бы уже все постиг. Как ты на это смотришь, сержант?
— Так точно, господин лейтенант, сэр, — отозвался МакГвайр. Он обошел сидящего офицера, подошел поближе к вытянувшемуся Толику и уставился на него в упор.
— Э, сержант, — неожиданная реплика лейтенанта, заставила Чака опустить глаза и отойти на шаг. — Вы считаете, что он недостаточно хорош?
— По мне — это обычный сопливый рекрут с гражданки, сэр!
— Погоди-ка, сержант МакГвайр, — повысил голос Мидберри. — По-моему, тут кое-что еще можно поправить. Конечно, этот рекрут и дерьма еще не стоит, да только остальные ведь и того хуже. Так что, думаю, этот все же подойдет.
— Он вроде бы и ходить умеет — по линейке пройдет, не свалится, — поддержал офицера МакГвайр.
— Это верно. Да и выбора особого у нас с тобой нет, — поднимаясь, лейтенант еще раз пристально поглядел в лицо Тому. — В общем считай, что мы сделали выбор… Доведешь, в общем, сержант.
— Есть, господин лейтенант, сэр! — Чак вытянулся не хуже Томпсона, и тут же, расслабившись, повернулся к Томпсону. — Понял, ублюдок?
— Не понял, сэр?
— Нам нужен командир третьего отделения. Вот мы тебя им и сделали. Назначили короче. Ясно, ублюдок?
— Так точно, сэр! — ответил Толик изумленно.
— Что ты там сказал? — воспользовавшись уходом офицера, сержант, кажется, готов был еще поиздеваться над рядовым. Но Толик быстро нашелся. — Виноват, сэр! Это я от неожиданности, сэр! Рядовой Томпсон благодарит сержанта-инструктора за назначение, сэр! — причем рявкнул он это без передышки и так громко, что в казарму заглянули удивленные солдаты. Но, заметив стоящего инструктора, торопливо скрылись.
МакГвайр поощрительно осклабился.
— Смотри-ка, соображаешь. Получишь временного сержанта на три оставшиеся недели, а там все будет зависеть от успехов твоего отделения. Понял…, — тут он явно проглотил очередного «ублюдка».
Толик еще больше вытянулся и отдал честь.
— Ну, ну, служи…, — Чак снова осклабился во все свои тридцать зубов и, резко развернувшись, вышел.
Вернувшийся вместе с Уэйном Джоди с удивлением смотрел, как разозленный Томпсон, ругаясь на непонятном языке, пнул сначала стул, а затем и подвернувшийся под ногу ботинок. После чего, продолжая ругаться, но уже нормально, по-английски, поднял стул. Постояв, залез под кровать, достал ботинок и сел, собираясь его дочищать.
