Дальнейшее Лавренкова предпочла не запоминать. Хорошо, что сразу после стартового свистка сознание благоразумно отключилось.
Нет, Марина не грохнулась в обморок. Хотя лучше бы грохнулась. Она честно отработала все соревнования.
Падала она раз десять – не меньше! – под возмущенные вопли, довольное хихиканье и подбадривающие крики болельщиков. Когда бежала – хм! – на лыжах, когда перетягивала канат и делала еще что-то.
Забыть, как страшный сон!
А ведь Катя обещала, что будет легко: «Подумаешь, «Веселые старты». Ерунда!»
Ерунда? Кто бы знал, какая ерунда! И, между прочим, в десятом и одиннадцатом классах оценки за четверть не выводят. Только за семестр.
В воскресенье утром Кирилл проснулся от странного размеренного стука. Будто в квартиру случайно залетел дятел и теперь нервно и испуганно долбил все, что попадалось под руку. То есть под клюв.
Кирилл пошел на звук и очутился на кухне.
Тут его едва приоткрытые спросонья глаза разом распахнулись.
Отец, окруженный горой продуктов, увлеченно рубил ножом на разделочной доске что-то – или кого-то.
– Па-а-ап! – вырвался из горла Кирилла пораженный стон. – Ты готовишь?
– И что? – невозмутимо отозвался отец, не поднимая глаз. – Я же умею, ты это знаешь. И ты умеешь. Поэтому будешь мне помогать.
Происходящее перестало быть просто забавным и невероятным, Кирилл ощутил в нем что-то недоброе. Совсем чуть-чуть. Недоброе высунуло нос, а может, кончик уха, и затаилось, ловя момент. Оно было почти незаметно и притворялось пока легким разочарованием, на которое не стоило даже обращать внимание.
– Пап, то, что мы с тобой умеем делать, нельзя назвать словом «готовить». Тут больше подойдет «сообразить на скорую руку», чтобы не умереть с голоду и не отравиться.
– Да ладно, сын! Не преувеличивай! – решительно возразил отец. – Неужели мы с тобой вместе не сможем справиться?
«Нет», – едва не ответил Кирилл. Справляться ему совсем не хотелось.
– А вообще это все по какому поводу? – Сын махнул рукой на заваленный снедью стол.
Отец наконец оторвал взгляд от ножа и образующегося под ним неопределенного крошева, посмотрел на сына:
– Ты что, забыл? У нас же сегодня гости. – Он смутился и поправился: – Точнее, гостья.
– А-а-а, – разочарованно протянул Кирилл.
Недоброе нагло вылезло во всей красе. Почему-то оно походило на Калерию Робертовну, только более вульгарную и гламурную, наряженную в блестяще-розовое.
Кирилл едва не плюнул с досады. Дался ему в последнее время этот нелепый образ!
