Увы, как мир относится к нам, так и мы относимся к миру. В результате, перечислив всех, кого Генка ненавидел, и «устав от перечисления, можно сказать, что Генка ненавидел почти весь мир»[218], делая исключение только для братьев, Еськи и Вальки. Однако Еська смертельно болен, а Валька – умственно отсталый. Любовь, забота о ком – то, ответственность за кого – то другого… Мы привычно ассоциируем братскую любовь и заботу с «хорошими» детками, а тут получается, что эта самая забота сидит в сердце, на вид давно очерствевшем и озлобившемся. За эту любовь Генка и получает свое чудо – возможность исцеления младшего брата. Обеспечивают чудо неизвестно откуда взявшиеся пришельцы, брат и сестра Уи и Аи. Они попадают на Землю из – за неисправности космического аппарата, но, впрочем, и у них тоже нет родителей.
В этих двух романах Мурашова обращается к жанру магического реализма. Снова напомню определение магического реализма: «Естественное и сверхъестественное, объяснимое и чудесное сосуществуют рядом друг с другом». Еще точнее эту мысль выразила известная современная писательница Ольга Славникова: «Когда Ремедиос Прекрасная возносится на небо на простынях, которые она развешивает для просушки, это и есть самая суть магического реализма»[219]. Итак, соединение несоединимого. Именно это и делает Мурашова в своих романах для подростков, соединяя вместе школьников из хороших семей и малолетних преступников, суровую постперестроечную действительность и таинственных пришельцев из космоса. В другом романе мрачная реальность класса для трудных подростков соединена с волшебным миром, царством целительной фантазии.
Зачем, собственно говоря, Мурашовой понадобился магический реализм? Дело в том, что темы ее книг настолько трудные, что в рамках критического реализма о них почти невозможно писать. «Чудесное» тут совершенно необходимо, потому что, если оставаться в рамках обыденного, роман на подобные темы для детской или даже подростковой аудитории совершенно невозможен. Как в волшебной сказке, необходимость «вторичного мира» для решения проблем основного, реального мира приводит к введению магических элементов в относительно реалистический нарратив. Понятие вторичного мира было предложено Толкином для объяснения двух параллельно существующих в романе нарративов. Салминен поясняет мысль Толкина: «Под вторичным миром я понимаю литературный хронотоп, который в каком – то виде проявляет себя в тексте и отличается от первичного мира текста. Первичный мир – это тот мир в тексте, который может быть определен как основной хронотоп»
