Глаза Валентины светились слезами.
– Зачем ты мне? – почесывался он, разглядывая ее – измученную, сгорбленную, с двумя детьми на руках.
Агриппа, проходя мимо, не смогла промолчать.
– Возвращайся! – потребовала, взбешенная черствостью его сердца.
Безумец взбесился:
– Помолчи, сучка! Попомни о том, что сказал тебе тогда. Горько еще пожалеешь…
Готов он был пустить в ход кулаки, но Наталья увела перебежчика в свою землянку.
– Мне-то что делать? – обернулась к женщинам. – Коротать одной дни?
Заполучив свое счастье, гордо ходила рыжая по холму, полоскала белье, возилась в огороде и обстирывала, и ублажала Безумца, а он, как и прежде, валялся целыми днями под яблонями, а иногда искал ее, не в силах дотерпеть до ночи. Камыш возле озерца весь был смят и повален. И часто Наталья, уже надоив ведро, разливала молоко, когда он подкрадывался и внезапно подхватывал ее. Начинали они здесь же, на пойме, свои бесстыжие игры. И, обессилев, иногда не могли доползти до землянки и засыпали в камышах. Заходился тогда плачем Натальин сынок, заброшенный и забытый в землянке счастливой матерью.
Лишь однажды отец вспомнил о сыне – дал ему облизать палец, смоченный водкой из неиссякаемой фляги.
То жаркое лето повсюду выжгло траву и раскалило сухую землю. И женщинам все труднее было по зловонной жиже подбираться к высыхающим озерцам. Старый колодец был засыпан бомбой, о новом же Безумец и думать не трудился!
Детей не выносили из землянок – внутри жилищ еще оставалась прохлада.
Вялые мошки липли к горячим бокам коров. Подвывали собаки, не в силах выскочить из своих шкур. А пьяный ленивец грыз засохший хлеб.
Он был доволен даже мутной водой из озерца. Женщины тщетно просили его о колодце – палец о палец не ударил.
Ангел же так и не приходил – напрасно ждала его Валентина. Напрасно выходила она в то лето к дороге. Лишь ветер гонял по ней пыль.
Под конец невыносимого лета душным вечером вдали принялись округляться и темнеть облака. Следом за пылью и летящей сухой травой, мрачнея на глазах, на холм надвигалась великая туча, и уже глухо забормотало и ярко заблистало над болотами.
Беспечный бабник при первых звуках грома полез было в землянку к Наталье. Но первым же порывом невиданного прежде ветра сорвало и сбросило доски с ветхой крыши. В клочья разорвалось небо – и хлынул настоящий потоп. Наталья, схватив сына, бросилась к выходу. Безумец, отплевываясь, по колено в воде двинулся следом. Все уже сидели на крышах, задыхаясь от дождя, ибо землянки были затоплены буйным ливнем. Матери как могли укрывали детей. Агриппа спасала иконы. Это была настоящая буря; пенящиеся реки огибали холм, подмывая его, и неслись дальше, в дождевой туман. Всю ночь вскипала вода, и сыновья Безумца устали плакать.
