Что касается надеющихся – совсем неважно, кто охвачен дикой надеждой: энтузиаст-интеллигент или жадный до земли крестьянин, спекулянт, стремящийся к быстрой наживе, или солидный купец и промышленник, простой рабочий или знатный аристократ – все они настоящего не берегут, часто разрушают его и тем самым создают новый мир. Революции поэтому могут совершаться не только бедняками, но и привилегированными. Движение «огораживания» в Англии ХVI и XVII веков было революцией богатых. Шерстопрядильная промышленность выросла до высокого уровня, и овцеводство стало выгоднее земледелия. Землевладельцы выгнали со своих земель арендаторов, огородили общинные пастбища и этим произвели глубокие перемены в общественной и экономической структуре страны. «Лорды и аристократы нарушали общественный порядок, разрушали древние законы и обычаи – чаще давлением и запугиванием, а иногда и насильственно»{7}. Другая революция, совершенная богатыми, произошла в Англии в конце ХVIII и начале ХIХ века. Это была промышленная революция. Новые, дух захватывающие возможности механизации воспламенили тогда воображение фабрикантов и купцов. Они начали революцию, «такую же до крайностей радикальную, как и те, что воспламеняли когда-то умы сектантов»{8}; в сравнительно короткое время эти почтенные, богобоязненные граждане изменили лицо Англии до неузнаваемости.
В дни, когда по улицам носятся надежды и мечты, робким лучше всего запереть свои двери, закрыть окна и сидеть спокойно, пока все утихнет. В мире так часто случается, когда между надеждами – как бы они сами по себе ни были благородны и хороши – и теми действиями, которые они вызывают, возникает чудовищный разрыв. Получается так, как если бы девушки, обвитые плющом, и юноши, украшенные гирляндами, вдруг превратились бы в четырех всадников Апокалипсиса.
6
Для того чтобы броситься с головой в предприятие, связанное с большими переменами, люди должны быть крайне неудовлетворенными, не очень бедными и иметь такое чувство, что, обладая могучей доктриной, непогрешимым вождем или новыми методами, они получают доступ к источнику всесокрушающей силы. Одновременно они должны иметь преувеличенное представление о возможностях и перспективах будущего. И наконец, они должны быть совершенно несведущими в трудностях, связанных с их предприятием. Опыт в этом случае – помеха. Люди, начавшие Французскую революцию, не имели никакого политического опыта. Как и большевики, и нацисты, и революционеры Азии. Опытный человек появляется позднее: он вступает в движение, когда оно уже на ходу. Английский политический опыт, наверно, и оберегает англичанина от массовых движений.
