.
Братья Бестужевы также сохраняли хорошие отношения с детства. Старший, Александр (Марлинский) – писатель, декабрист – писал брату Павлу несколько назидательные письма, побуждая его больше учиться, быть внимательнее к людям («Ты будешь угадывать людей сквозь светский налет образованности»), обращаясь к нему «Милой брат Павел Александрович» или «Любезный Поль!»[590] (на французский манер).
Декабрист Сергей Иванович Муравьев-Апостол писал своему брату в утро перед казнью 13 июля 1826 года, заботясь о его судьбе, призывая к смирению перед волей Божьей и государевой, называя «милым, добрым, любезным братом и другом Матюшей»[591].
* * *
Как и во все времена, между дворянскими детьми XIX столетия происходили маленькие ссоры. Примеры рассыпаны по воспоминаниям и художественным текстам. Так, в «Отрывках из журнала Маши» В.Ф. Одоевского главная героиня получила в подарок журнал для записей и посчитала себя уже взрослой девушкой, поэтому, когда младший братик Вася захотел с ней поиграть, она заявила, что уже не может играть с ним. Вася расплакался, бросил книгу на пол, за что сестра его толкнула, и он упал. В знак примирения она играла с ним в солдаты, которых не очень любила[592].
Ссоры и трения случались и между уже взрослыми сиблингами, причем проблемы в их отношениях часто шли еще из детства.
По воспоминаниям А.И. Герцена, у его отца был старший «брат-враг», которого «братья и сестры боялись и не имели с ним никаких сношений, наши люди обходили его дом, чтобы не встретиться с ним, и бледнели при его виде; женщины страшились его наглых преследований, дворовые служили молебны, чтоб не достаться ему». Интересна встреча этих братьев: старший приехал с иконой укорять домочадцев в неповиновении ему, отец Герцена отвечал «изученным бесстрастным голосом», но говорил вещи очень неприятные старшему, который тут же перешел на крик. От ужаса все, кроме главных действующих лиц, разбежались, но все же раздел имения был сделан, о чем отец и мечтал[593].
Борьба за наследство зачастую была главным камнем преткновения во взаимоотношениях братьев и сестер. В комедии Гоголя «Владимир третьей степени» тетушка оставила во владение одному племяннику родовое имение, племяннице – деревню, а второму племяннику – штаметовые юбки и всякую рухлядь, за что последний, Хрисанфий Петрович, прозвал своего брата Ивана Петровича мошенником, бестией и шельмой[594].
* * *
Дворянские дети не очень часто общались со сверстниками из других семей, встречаясь с ними в основном на детских балах. Князь П.А. Вяземский с сожалением писал, что не предавался с увлечением детским играм, а так как братьев у него не было, то в доме ему приходилось довольно одиноко
