.
А.И. Дельвиг описывает еще один пример дурного поведения матери, а следовательно, и ее дочери: графиня А.С. Толстая вышла замуж в 1840 году за профессора Казанского университета Иванова, прижила с ним двоих детей и оставила его. Воспитанием детей она не занималась, и «дочь ее двенадцати лет кокетничала со всеми подряд до неприличия»[519].
Павел Петрович Вяземский признавался, что многое воспринял от своего отца: «дух критики воспитан был в нас отцом моим с детства». В возрасте семи лет Павел даже критиковал в своей тетради «Евгения Онегина»[520].
Собственным примером родители транслировали подрастающему поколению определенные жизненные установки. Если же уроки поведения были усвоены неверно, то высший свет отвергал этих молодых людей. Репутация и честь высоко ценились, а пренебрежение хорошим тоном и моралью порой не только осуждалось общественным мнением, но могло навлечь на провинившегося немилость со стороны государя.
* * *
Иногда в мемуарах или в художественной литературе можно найти семейные прозвища детей либо особые формы обращения к ним. Льва Николаевича Толстого, например, в детстве звали «Левка-пузырь»[521]. Князь П.Н. Оболенский свою дочь Варвару звал «Барбуха»[522]. Великого князя Николая Николаевича (сына Николая I) звали «Низи», великую княжну Ольгу Николаевну – «Оли», Александру – «Адини»[523]. Евдокию Петровну Ростопчину в семье называли «Додо́», как она сама себя прозвала в раннем детстве[524]. Ивана Петровича Мятлева звали в семье «Ишкою»[525]. А.И. Герцена в детстве звали Шушкой[526], а Татьяну Пассек в доме княгини Хованской – Темирой[527]. Детей было принято называть по-французски, как, например, Григория Печорина, которого дома звали «Жорж» (мы впервые встречаем это имя у Лермонтова в «Княгине Лиговской»), хотя имя его сестры не стали менять на иностранный манер, а называли ее ласково «Варенька»[528].
Родители также выказывали свою любовь к детям в нежных обращениях к ним: «любезные и милые детки»[529], «душа моя»[530], «мой ангел»[531]. Князя Андрея Болконского отец всегда называл в третьем лице («князь Андрей»)[532]. Сердясь на своего сына, декабриста К.Ф. Рылеева, отец Федор Андреевич обращался к нему в письме подчеркнуто вежливо: «любезнейший мой Кондратий Федорович»[533].
А.И. Дельвиг писал, что его младшего брата сначала назвали Николаем. Ему было лишь 5 месяцев, когда умер их отец, и в память об умершем все звали его Ванечкой – пока его не произвели в офицеры и он сам не воспротивился этому имени
