Бруно записал в блокноте все возможные вариации, и получилось следующее: «Когти долго тебя не защитят (шум машины), сожги себя (шум машины)».
– Бессмыслица! – сказал Дин, абсолютно не уверенный в достоверности текста. – Там не может быть «сожги себя».
Мальчики прослушали запись еще раз.
– Вычеши блох! – триумфально заявил Бруно, прижав ухо к колонкам.
– У тебя на уме одни коты! Это еще бо́льшая бессмыслица, чем «сожги себя».
Бруно снова перемотал запись.
– Успокойся! – сказал Дин, прослушав еще раз. – Он говорит «успокойся».
Бруно согласно кивнул и со слегка недовольным видом исправил текст в блокноте.
– Возможно, он был чем-то расстроен, – предположил Дин.
Бруно считал данную трактовку слишком простой. Отец всегда говорил ему, что при изучении улик самое простое объяснение зачастую оказывается весьма далеким от истины.
Бруно некоторое время обдумывал услышанный диалог. Затем произнес, подражая знаменитым телевизионным детективам:
– Эта тайна на некоторое время меня озадачила, но ответ очевиден, если посмотреть на все под правильным углом. Человек, которого целовала твоя мама, является хозяином злой собаки! Ты видел его ботинки. Они выглядят так, как будто их жевала собака. Этим объясняется и слово «когти»!
– Почему это моя мама будет целовать человека, у которого есть злая собака? У него не очень приятный голос!
– Женщины – это вечная загадка! – процитировал Бруно любимого детектива, хотя и не совсем понимая смысл сказанного.
– Но на записи нет никакого лая, – в замешательстве проговорил Дин. – Где же собака?
– Она мертва! – убежденно изрек Бруно. – Поэтому «когти долго тебя не защитят»!
Сбитый с толку этой информацией, Дин сел на пол и снова стал играть игрушечным пистолетом, заряжая и разряжая его в спинку кресла, на котором сидел Бруно.
Бруно продолжал просматривать запись, надеясь увидеть лицо мужчины в пожеванных туфлях.
К сожалению, он увидел лишь кошачьи лапы, забавно сморкающегося почтальона и миссис Симнер, поливающую цветы в горшках перед магазином.
Тем временем Дин пошел наверх – взять один из детективных журналов Бруно. По возвращении он разительно изменился. Радостное выражение лица исчезло, ему на смену пришло мрачное.
Бруно и раньше видел у друга такое выражение. Особенно это было заметно после того, как родители Дина ссорились на улице, – в школе Дин не отрывал голову от парты. Он кричал и вырывался, когда учитель попытался взять его за руку и вывести в коридор для разговора.
