– О, почему?
– Рано или поздно суженые найдут способ быть вместе. Ничего хорошего не произойдёт, если заклеймить кого-то, кто не принадлежит тебе.
Её это заинтересовало. Она легла на бок и оперлась на локоть, глядя на него. – Ты продолжаешь говорить о «паре». Что это значит?
– Пара? – Ровик погладил её по волосам. – Дракон может прожить целую жизнь, так и не обнаружив свою наречённую пару, но он становится самым счастливым на свете, найдя ту единственную. Драконы могут очень долго прожить не с тем, с кем должны, но это невыносимо.
– Да? А сколько тебе лет?
– В пересчёте на драконий возраст я считаюсь молодым.
– Правда?
– А в пересчёте на человеческий мне будет тридцать три.
– Это ничего не значит. В пересчёте на собачий возраст, – Эмили быстро произвела подсчёт в уме, – тебе сто шестьдесят пять.
Ровик усмехнулся.
– А как ты думаешь, сколько лет шерифу Норману?
Эмили задумалась.
– Он сказал, что ему пятьдесят пять. Мы каждый год праздновали день его рождения, но порой у меня возникало ощущение, что он гораздо старше. У Нормана взгляд старого человека.
– Он очень старый. Я бы не удивился, если узнал, что он жил ещё во времена Линкольна.
– Президента Линкольна? – Эмили широко распахнула глаза. – Ты, наверно, шутишь.
– Не шучу.
– А что насчёт Дуэйна?
– О, Дуэйн еще практически детёныш. Такой же, как и ты.
– Ты хочешь сказать, что я не человек?
Ровик посмотрел ей прямо в глаза.
– Думаю, что нет.
– Но это нелепо! Я обычный человек. Не вылупилась из яйца, а получила свидетельство о рождении в больнице. Они не выдали бы документы, будь что-то не так.
– У меня сложилось впечатление, что твоя мама была попросту одомашненной.
– Она была что?
– Драконы, которые большую часть своей жизни не принимают истинную форму, теряют способность к превращению, особенно если скрещиваются с людьми, и тогда женщины будут рожать, вместо того чтобы откладывать яйца.
Эмили захохотала.
– Это самая нелепая вещь, которую я когда-либо слышала!
Дракон присоединился к её смеху. – Я знаю. Это займёт какое-то время, но ты привыкнешь. Вот почему я задавался вопросом, помнишь ли ты жизнь со своей семьей до того, как попала к МакГирам.
– Ну, – Эмили нахмурила лоб, – как я уже говорила, я никогда не знала своего отца, а мама отказывалась разговаривать о нём, несмотря на то, что я так часто её расспрашивала. Папа был запретной темой в нашем доме. Мама говорила, что была единственным ребенком, бабушка с дедушкой умерли, когда она была в средней школе. – Она слегка выдохнула и пожала плечами. – Не знаю. Мама не любила говорить о семье. Когда я пытала её расспросами, она впадала в депрессию, так что, став старше, я перестала донимать её этим.
