— Это и есть забота обо мне, — настаивает он.
Я качаю головой и убираю его руки от меня.
— Пожалуйста, Чейз, просто позволь мне сделать это.
Чейз ворчит и позволяет мне освободиться от его хватки. Я хватаю его за руки и поворачиваю так, чтобы его тело оказалось под струей воды.
Он смотрит на меня, оцепеневший, напряженный, его мышцы застыли, и он как будто готов в любой момент наброситься на меня. Я хватаю флакон мыла и наливаю его на губку. Протягиваю руку, и губка ложится на его плечо со шлепком. Я намыливаю его руку сверху вниз, нежным и легким движением, потому что не хочу причинить ему боль. Я делаю то же самое с его вторым плечом, тру руку сверху вниз.
Пока я мою его, наслаждаюсь его обнаженным телом, мокрым и сверкающим под струей воды. Даже покрытый синяками и избитый, он красив и силен. В каждом дюйме, которого я касаюсь, так много силы, я не могу не восхищаться, насколько он крепкий и подтянутый. Насколько он совершенный.
Вскоре я понимаю, что не только тру его мыльной губкой, но и пальцами другой руки глажу его. Провожу рукой по его темным татуировкам, круговыми движениями спускаясь по плечам. Пальцы скользят по четким линиям его груди, затем быстро касаются выпуклостей его живота.
— Эйвери, — стонет Чейз, когда я спускаюсь все ниже и ниже.
Я даже не осознаю, что делаю. Это просто желание, возбуждение, которому я пытаюсь противостоять. Я так устала всему этому противостоять. Я просто сдаюсь. Делаю то, что хочу.
— Боже, я так по тебе соскучилась, Чейз, — говорю я ему, когда я опускаюсь на колени и намыливаю его бедра. — Я скучала по прикосновениям к тебе.
Смываю мыльную пену с его бедер, затем покрываю их поцелуями. Его ноги дрожат. От знания, что я оказываю на него такое действие, что я могу сделать его слабым, я чувствую себя такой сильной.
Повернув голову, я выдыхаю, мое теплое дыхание обдает его член. Он подергивается, и я облизываю губы. Внезапно у меня возникает желание попробовать его на вкус. Мне необходимо ощутить его у себя во рту прямо сейчас.
Я бросаю губку, и она шлепается на пол. Я обхватываю пальцами толстое основание его достоинства и, прежде чем он успевает меня остановить, я тянусь вперед и беру его в рот.
Чейз стонет, и на мгновение у меня возникает чувство, что, наверное, я делаю ему больно. Я прижимаю язык к головке его члена и смотрю на него сквозь ресницы. Я касаюсь его так, боясь пошевелиться, боясь сделать ему больно, потому что все, что он делает, это глубоко дышит с закрытыми глазами.
