— Не плачь, малышка, — нежно говорит Чейз, прерывая поцелуй и вытирая слезы с моих щек.
— Прости, — извиняюсь я и хлюпаю носом, чувствуя себя очень глупо. — Просто я так счастлива.
Кажется, сегодня, спустя недели попыток чувствовать как можно меньше, я испытала все эмоции, как после американских горок.
Чейз улыбается и касается моей нижней губы своим большим пальцем.
— Да, ладно, день был долгий.
И это еще мягко сказано. Я плачу, на его опухшем лице начинают проявляться синяки.
Он ведет меня за руку из гостиной вверх по лестнице.
— Сильно болит? — спрашиваю я, когда он неуклюже ступает по лестнице рядом со мной.
Я почти ничего не знаю о боях, но я знаю из личного опыта, бывает, что сначала раны не обязательно болят так, как должны. Боли свойственно затаиться, иногда вы не чувствуете ее в полной силе до определенного момента.
— Нет ничего такого, что бы не исправили немного любви и нежной заботы, — уверят меня Чейз, когда мы направляемся в его спальню.
Сейчас у меня сильнейшее желание позаботиться о нем, выходить его. Я вижу, что ему больно, хотя он удачно это скрывает. Я видела каждый удар, который приняло его тело, каждый пинок и удар, которые наносил Итан. Все, что я хочу сейчас, — это сделать так, чтобы он чувствовал себя лучше. Я хочу, чтобы ему было хорошо. Он заслуживает этого после того вечера. Он заслуживает этого после всего того, через что ему пришлось пройти из-за меня.
Я слегка дергаю его за руку и подхожу ближе.
— Позволишь мне позаботиться о тебе? — спрашиваю я тихо, когда он смотрит на меня.
Он кивает, и я хватаюсь за край его рубашки. Я тяну ее вверх и поднимаюсь на цыпочки, в то время как он наклоняется, снимая ее через голову.
— Что ты задумала? — выпрямляясь, спрашивает Чейз.
Я бросаю рубашку, и она падает где-то на полу. Затем я начинаю стягивать с него брюки.
— Тебе нужен душ? — я опускаюсь на колени, пока мои глаза не оказываются на уровне его паха.
Чейз кивает и произносит хриплым голосом:
— Душ был бы кстати.
— Перешагни через брюки, — приходится попросить его, так как я стянула их до пола.
Его достоинство пружинит, и хотя Чейзу больно, даже несмотря на то, что у него сломаны ребра и его тело сплошь покрыто синяками, для меня он большой. Мне требуется все мое самообладание, чтобы удержаться и не протянуть руку, чтобы взять его. Все-таки это не для меня, напоминаю я себе.
Это совсем не то, чего я хочу. Я делаю это, чтобы ему было хорошо.
Сделав глубокий вдох, я поднимаюсь во весь рост, затем хватаю свою рубашку и снимаю ее через голову.
