— За что, мне уже доложили, — сказал Стефан. — Спрашиваю: кто?
Анджей насупился.
— Мне повторить вопрос? — осведомился Стефан.
Анджей досадливо поморщился.
— А не все равно? Ну, Дэйв бил… Никак не пойму, почему это тебя интересует. Ты его наказывать будешь, что ли? Так он глупый, не надо.
«У тебя все глупые, — с холодным ожесточением подумал Стефан. — Все, кто не витает в иных слоях мироздания, как ты, а живет сегодняшним днем, таскает из болота торф и ни бельмеса не смыслит в твоей астрофизике. Они для тебя не более чем малые дети, не поумневшие за сорок лет, и я, наверно, в их числе. А ты подумал, умник, что Дэйв бил тебя по роже не только из-за твоего отказа идти воровать бластер? По такой роже для того, кто голодный, бить одно сплошное удовольствие. Они ведь все как один убеждены, что я тебя подкармливаю за их счет, ни один не поверит, что это не так…»
Вслух он сказал:
— С Дэйвом мы разберемся. Я, собственно, не это имел в виду. Как дела?
Анджей облизнул толстым языком пухлые губы и моментально стал похож на жабу, только что слопавшую вкусного жука и оттого невероятно самодовольную. Всякий знал, что это означает: готов материал для доклада. Пупырь обожал делать доклады. Без сомнения, в такие минуты он ощущал себя профессором, выступающим перед коллегами. Стефан не раз думал о том, что на Земле Анджей мог бы стать, возможно, даже крупным ученым. Здесь ему не хватало размаха исследований и чувствительности аппаратуры.
— Сегодня делаю итоговый доклад.
Стефан с трудом удержал себя в кресле. Врет? Нет, он бы не решился… Не просто рядовой доклад с приложениями, посвященный утончению очередной модели, а итоговый по теме! Окончательный. Финиш. Больше тридцати лет работы, нудной и каждодневной, если считать с того момента, когда Анджей, разобравшись в приборах и собрав крохи наблюдательного материала, слепил кое-как первую модель этого солнца, крайне наивную и даже смешную с позиций сегодняшнего дня. За тридцать лет ему удалось сделать то, на что астрофизики Земли потратили столетие, притом что Солнце устроено много проще этой гнусной звезды. И ведь никто не верил, что получится, сам же Анджей не верил: «С таким барахлом, как наш нейтриноскоп…» «А я его заставил, — подумал Стефан с гордостью. — В этом и моя доля успеха. Иногда это очень важно — заставить».
— Ну? — спросил он.
Жаба поцокала языком. Пупырь наслаждался — держал паузу.
— Вечером расскажу всем. Ты им объяви, чтобы собрались.
