Я расстроилась. Неужели я снова буду металлической?
— Что случилось? — спросил меня один Станок. — Почему у тебя такой обиженный вид?
— Я… я… я не хочу… быть металлической, — едва сдерживая слёзы, ответила я. — Я хочу быть бумажной… Лёгкой, изящной. В красивой обложке.
— Э, какая ты плакса! — пренебрежительно сказал Станок. — Так всегда бывает: сначала книгу в типографии делают из металла, а затем — из бумаги. По-моему, металлическая красивее. Я ведь тоже из металла, а посмотри, какой я красивый.
И Станок засверкал в солнечных лучах своими блестящими деталями. Я взглянула на него — действительно, он был из металла.
— Да, вы, конечно, металлический, — вздохнула я. П, может быть, красивый, но ведь вы — машина, а я — книга…
— Да, я машина и очень нужная машина! — сказал Станок. — Я называюсь стереотипным станком. Знаешь, что я делаю?
— Н-нет, — ответила я. — А что вы делаете?
— Эх ты, незнайка! Я делаю стереотип. А стереотип — копия типографского набора, отлитая из металла.
— Но ведь мои страницы уже были металлическими, — возразила я.
— Те страницы — набор — не очень прочные и могут испортиться при работе, если с них делать много тысяч бумажных страниц. Они быстро сотрутся, буквы будут получаться на бумаге нечёткими…
— А зачем делать много тысяч страниц?
— Как зачем? Для большого тира-ж-ж-жа… Большого тирр-а-ж-жа.. — заскрежетал Станок.
— А что это такое — тираж?
Но Станок мне не ответил — он уже работал и ему теперь было не до разговоров.
И действительно, стереотипный Станок, как и обещал, отлил из картонных страниц новые, крепкие металлические страницы. Назывались они — стереотип. И имя моё теперь тоже Стереотип. Это мне начинало даже нравиться, что у меня каждый раз новое имя: меня звали Рукописью, Набором, Вёрсткой. Интересно, как ещё будут величать? Но всё же больше всего мне нравится имя — Книга.
Я стала надеяться, что скоро меня так и назовут. Потому что за моими новыми металлическими страницами — стереотипом — очень внимательно и тщательно ухаживали разные станки. Они скоблили страницы с обратной стороны, снимали всё лишнее, измеряли, чтобы все были одного роста. И, наконец, было самое приятное: нас выкупали. Да, да, страницы вымылись под душем, а затем, чистенькие, блестящие, как серебро, на специальном транспортёре поехали в ПЕЧАТНЫЙ ЦЕХ.
В печатном цехе тоже было полно машин, но машины были другие, совсем не похожие на линотипы. И, главное, здесь много бумаги. Я очень обрадовалась бумаге: ну, думаю, уж здесь-то мои страницы обязательно станут бумажными!
