– Приветствую вас, господа волки! – важно произнесла она.
Милсиндра рассмеялась и шагнула навстречу девочке, потом обернулась, посмотрела на меня и оскалила зубы.
– Если ты нападешь на кого-то из нас, то Совет верховных волков непременно узнает об этом, – со смелостью отчаяния крикнула я. – Совет постановил отпустить нас. Зориндру пока еще вожак верховных.
Зориндру был старый верховный волк, считавший меня спасителем, а не погубителем волчьего рода, и поклявшийся помочь нам исполнить Обет.
Милсиндра отвернулась от Тали. В три прыжка волчица оказалась передо мной. Она не остановилась и продолжала идти, оттеснив меня к осине. Я услышала, как зарычал Аззуен. Когда я уперлась крестцом в твердую кору дерева, Милсиндра склонилась ко мне.
– Ты опасна настолько же, насколько невоспитанна, юная волчица. Я же предупреждала, что твои шашни с людьми погубят тебя. Тебе надо было слушать, что говорят другие, более мудрые, волки, – она еще больше оскалила зубы. – Ну что ж, это даже к лучшему. Теперь я смогу убедить Совет, что этот старый дурак уже не может быть главой стаи.
– О каком дураке ты говоришь, Милсиндра?
Голос был спокойным, почти дружелюбным. Милсиндра отпрянула от меня, резко обернулась и увидела старого верховного волка, сидевшего на краю поляны. Зориндру окинул ее взглядом из-под полуприкрытых век.
По обе стороны от старика стояли два сильных волка с настороженными ушами и напряженными мышцами. Оба кивнули мне. Это была стража вожака – Яндру и Франдра, верховные волки, возглавлявшие стаю Быстрой Реки. Они помогали мне чаще, чем вредили, и помогали Зориндру руководить великими волками.
Оттолкнувшись задними лапами от моей груди, Милсиндра подошла к Зориндру. Голос ее зазвучал спокойно, несмотря на то что бока предательски подрагивали. Она выказывала непокорность, но, несмотря на это, Зориндру был ее вожаком.
– Ты неправильно меня понял, Зориндру, – произнесла она. – Волки погибнут на копьях людей, и виноват будет этот дрельшик. – Она повела пастью в мою сторону. – Нам надо избавиться от нее и от всех, в ком течет ее кровь, испорченная любовью к людям.
Зориндру встал. Он начал править великими волками задолго до того, как родились все известные мне волки. Он был так худ, что позвоночник выпирал на его спине, покрытой поредевшим мехом. Он стал еще более немощным со времени нашей последней встречи.
Он посмотрел на Кивдру, который все еще стоял на Аззуене, и тот метнул на старого вожака горящий взгляд. Зориндру так долго молча смотрел в глаза молодому волку, что мне захотелось выть, чтобы хоть как-то нарушить тишину. Потом старик ощерился. Его зубы были стесаны так, что я засомневалась, может ли он охотиться сам, но рык сохранил свою мощь, и Кивдру прижал уши и отступил от Аззуена, который, шатаясь и кашляя, встал на лапы.
