В конце сентября истекло ровно четыре месяца с того дня, как Коля Осипов вернулся на Родину, на которой отсутствовал более трех лет. Сейчас он находился в той точке этой великой и могучей Родины, родней которой уже и не найти. До его родного села оставалось чуть больше сотни километров. Рукой подать.
Срока заключения он не имел. Основанием для его помещения в лагерь являлось письменное распоряжение комиссара государственной безопасности Рукомойникова Павла Сергеевича. Строчка, состоящая из трех слов, открывала перед Колей лагерные ворота. Строчка эта читалась так: «Ввиду оперативной необходимости».
Начальник лагеря, посчитав зэка Осипова не простым заключенным, а внедренным сотрудником, принял его с рук у конвоя, не задавая ненужных и лишних вопросов. Принять-то он его принял, однако никаких обычных в таких случаях инструкций на его счет не получил. Не разъяснил комиссар Рукомойников начальнику лагеря, что дальше делать с зэка Осиповым. Он ни единым словом не намекнул, для выполнения какого такого ответственного задания помещает в лагерь целого майора государственной безопасности. Хотя бы сказал комиссар, среди какой именно категории политических преступников следует содержать майора. Если среди троцкистов, то это седьмой барак. Если, допустим, среди врагов народа, то это во второй его сажать надо. А тут по мере освобождения родной советской земли от ненавистных фашистских оккупантов еще одна категория пошла косяком — пособники. Служил в полицаях — пособник врага. Записался, чтоб не сдохнуть в концлагере с голоду, в рабочий батальон, возводил для немцев укрепления и рванул от них к нашим — пособник. Укрепления-то ты для немцев строил, пусть даже под дулом автомата. Служил машинистом на паровозе — само собой, пособник. Перевозил войска и грузы для врага! Никуда во время войны не уезжал из своего дома, с места не трогался и продолжал приходить к своему родному станку на завод, чтобы прокормить семью, — опять пособник. Сотни тысяч пособников врага пошли в лагеря.
Может, майора госбезопасности к ним надо определить, чтоб он выявлял особо опасных пособников, которые и из мордовских лесов дерзнут налаживать связь с противником? А если не к троцкистам, не к врагам народа, не к саботажникам и не к пособникам, то, может, следует его поместить к немецким шпионам? Может, на допросах из тех шпионов не все сведения вытрясли, вот товарищ комиссар государственной безопасности и поместил своего сотрудника в лагерь, предназначенный для политических врагов советской власти?
