Витюня ждал у подъезда. И это оказалось очень кстати Николаю была нужна помощь. Мало-помалу, но за день спиртного набралось с лихвой, и он уже не очень ясно представлял себе сейчас дорогу к дому.
- Это ты? - бессмысленно пролепетал он.
- А кто же, ну даешь!
Витюня вел себя так, будто у Зинки ничего не произошло. "Непробиваемый, - смутно подумалось Николаю, - как же ему хорошо, все нипочем".
Они поплелись, раскачиваясь из стороны в сторону, спотыкаясь, стараясь держаться в темноте. Солнце уже село. Но фонари не включали. На улице сгущались сумерки, и только в прогалах между деревьями высвечивалось тусклое, постепенно темнеющее небо.
- Куда мы идем? - неожиданно спросил Николай.
- К тебе, куда еще!
Витюня начинал злиться. Ему не улыбалось растягивать путешествие, он надеялся успеть еще кое-что сделать в этот вечер.
- Стоп!
Они остановились.
- Не хочу. Не хочу домой. Не веди меня туда, мне страшно.
- Ох ты, напугался, корешок. Не боись, пока со мной.
Они зашли на детскую площадку и уселись на деревянный барьерчик, огораживающий песочницу. Посреди серой, перепаханной кучи песка торчал одинокий, кем-то забытый, совочек. Он уже не отбрасывал тени - темнота сгущалась все больше. Усаживаясь, Николай потерял равновесие и чуть не опрокинулся назад. Удержался с трудом, и тут же его облило холодным потом, сдавило в висках. Он вцепился руками в деревянные края с такой силой, словно кто-то пытался его оторвать от песочницы и увлечь куда-то далеко, в страшные мрачные места, откуда не возвращаются.
- Знаешь, Витюнь, - выдавил он не своим, глухим голосом, - умру я.
Витюня качнулся и ударил плечом в плечо Николая, затрясся в мелком козлином блеянье. От толчка Николай съежился и напрягся еще больше.
- Гляди-ка, шустрый какой, - проговорил Витюня, - а обо мне подумал?
- Ты не пропадешь, ты деловой. А я - точно дуба дам.
Витюня забеспокоился, лицо его пугливо сморщилось, глазки забегали.
- Ты это брось, ты что! Ишь ты какой - он загнется, а меня тягать начнут: что, мол, да откуда, по какой причине? Ты и не думай об этом!
Николай понял, что Витюня заботится только о своей шкуре, дрожит за нее. Такое отношение к его "предстоящей смерти", а значит, и к нему самому, его покоробило.
- Пошел ты! - резко сказал он, не поворачивая головы.
Ну почему рядом нет Оли? Почему нет рядом никого из тех, кого считал самыми близкими друзьями? Почему он так привязан к этому подонку, шагу ступить без него не может? Почему? Обида захлестнула сознание. Николай почувствовал тяжесть в затылке. Она нарастала, становилась нестерпимой. Совсем неожиданно из носа хлынула кровь, прямо на рубашку, на брюки.
