- Уйди! - сквозь зубы бросил он старику и дернул плечом, стряхивая ладонь.
Но она даже не шелохнулась.
- Ух ты, горячий какой!
- Что вам от меня надо? - не выдержав, закричал в голос Николай, чувствуя бессильную, закипающую мутной пеной ярость.
- Ну-у, теперь точно вижу, перебрал парень. Я-то сомневался поначалу, а теперь... Я-то думал, вдруг приступ какой, падучая, к примеру. Ну да чего там, вставай!
Николай отвернулся, вцепился в траву.
- Подымайся-ка, нечего тут, пойдем. - Старик просунул руку под мышку Николаю и приподнял его. - Раз уж я к тебе слез сюда, так чего ж, бросать? Пошли!
Николай понял, что старик вредный, прилипучий, от такого не избавишься. Он поддался. Встал, оперся на плечо. В голове сильно гудело, но ноги ничего, ноги держали.
- Вот и молодец! - обрадовался старик. - Пошли-ка, посидим на скамеечке, отдохнешь. Совсем в себя придешь. Ох ты, дела!
Николай уперся и недоверчиво посмотрел на старика. Тот был пониже его, в соломенной шляпе и с короткими сивыми усами. На лацкане буклястого серого пиджака поблескивала медаль ветерана.
- Да ты не пугайся! Тут наверху лавочка есть, за деревьями. Посидишь проветришься...
- Там милиция, - хрипло выдохнул Николай и стал вырывать руку.
- Дурачочек! Да тебе самому надо к ним идти, там определят, направят лечиться...
Николай рванулся сильнее. В глазах его застыл испуг, ноги ослабли, стали разъезжаться в стороны.
- Да не ершись ты! Я ж тебя никуда силком тащить не собираюсь, дурачина. Пошли.
Они долго, оскальзываясь и опираясь временами о кочки, придерживаясь за жидкие кустики, выбирались наверх. Старик взмок, сдвинул шляпу на затылок. Он тяжело дышал, с присвистом, с надрывом.
- Садися!
Николай плюхнулся на скамейку, вытянул ноги. Его охватило полнейшее безразличие ко всему и прежде всего к себе. Зачем с ним возятся? Какой толк от этой возни? Как они не понимают сами!
- Вот и порядок. - Старик стер рукавом испарину, приободрился. - Что ж ты с собой делаешь? Ведь молодой еще! Небось, немногим за сорок перевалило?
- Тридцать шесть, - машинально ответил Николай.
Старик покачал головой, промолчал.
- Я пойду, - попытался встать Николай.
Но старик дернул его за рукав, и он не удержался на ногах - спинка скамьи больно ударила в спину.
- Ну куда ж ты пойдешь, куда!
Они просидели молча несколько минут. Николай чувствовал себя не в своей тарелке, но не мог ничего связного проговорить - и мысли и слова путались в голове, язык не слушался.
