– С яйца так с яйца, – бесстрастно согласился Ходько.
– И прошу не удивляться повторению некоторых общеизвестных фактов. Просто они лежат в основе сегодняшней ситуации, которую нам с вами предстоит прояснить…
Я вернулся к столу, присел и, допив остывший чай, закурил очередную папиросу (что-то много стал курить – нынче уже десятая, не меньше).
– Как вы знаете, Парижский трактат был подписан в 1805 году, – заговорил я. – К тому времени противостояние с франко-российским союзом Англия проиграла вчистую и бесповоротно. Она потеряла Индию и европейские рынки сбыта. Протекторат Наполеона и Павла Первого над континентом подорвал её экономическую и финансовую мощь. Объединённые морские силы России и Франции систематически били непревзойдённый английский флот. К тому же Нельсон погиб ещё в 1803 году, а равных ему флотоводцев у Британии не нашлось. Словом, к моменту предъявления ультиматума Англия была обескровлена…
Сделав паузу, я искоса посмотрел на полковника. Его лицо не выражало никаких эмоций, он просто слушал, а о чём думал – бог весть.
– Франко-российский союз устанавливал рамки дальнейшего существования Англии, – продолжал я. – Предельное количество боевых, торговых и рыболовецких судов, сокращение сухопутных войск, жёсткие экспортные квоты, запрет на создание колоний в иных частях света… ну и так далее. В сущности, акуле намеревались вырвать зубы. В то же время каких-либо вторжений во внутреннюю политику Англии ультиматум не предусматривал, да и вообще император Павел убедил Наполеона, что уж совсем загонять сломленного врага в угол неразумно. Впрочем, для гордого Альбиона и всего перечисленного оказалось предостаточно. И если в итоге король Георг вместе с премьером Питтом-младшим всё-таки подписали Парижский трактат (другими словами, капитуляцию), то лишь потому, что в противном случае Британские острова были бы немедленно оккупированы. Никаких особых препятствий к этому не существовало, армии союзников стояли наготове… Владимир Анатольевич, может, ещё по чашке?
– Сейчас организую, – откликнулся Ходько, поднимаясь. – А вы пока продолжайте, я внимательно слушаю.
– Ну-с, дальнейшие события показали, что проиграть и стать на колени – вовсе не одно и то же. Англия с поражением не смирилась. Пресловутое британское упрямство и память об утраченной европейской гегемонии сделали своё дело: идея реванша в общественном сознании стала доминирующей и передавалась из поколения в поколение. Слепая неприязнь или даже ненависть к французам и русским превратилась в черту национального менталитета.
