На это Брэдли ничего не ответил. Возражать было бы бессмысленно.
– Думаю, сегодняшнюю нашу встречу лучше прекратить, – продолжал Фаар. – Но… мне кажется, у нас ещё найдётся, что сказать друг другу.
– Пожалуй.
– Вы не возражаете, если я попрошу вас прийти послезавтра, в это же время?
– Не возражаю. Я приду.
– Я распоряжусь, внизу вам выдадут жетон многоразового допуска.
Брэдли смутно помнил, как покинул резиденцию. Даже недружелюбие Грэя, который сопровождал его и на обратном пути, теперь значило для него совсем мало. Он забыл, что сразу после визита обещал позвонить Майклу, чтобы тот приехал за ним, и пешком пошёл прочь от штаб-квартиры гио.
Он был благодарен Фаару за предложение «прекратить встречу». И не из-за того, что действительно опасался за свою безопасность. Сейчас инстинкт самосохранения, и тот вряд ли сработал бы как надо. Просто мыслезнаковый разговор стал слишком тяжёлым испытанием – и не для него одного. Да, в какой-то мере это дало им с Фааром шанс понять друг друга так, как не позволили бы никакие слова. Но было и другое: чрезмерная открытость, незащищённость. Для Брэдли такое общение вообще было чем-то из ряда вон выходящим, Фаар «разговаривал» мыслезнаками только с гио. Сближение двух настолько разных разумных существ оказалось для обоих болезненным.
Но хуже всего было то, что ни осознанное прекращение диалога, ни разделившее их с представителем расстояние полностью не избавили Фолио от этого нового состояния… состояния «мыслезнаковости». Где-то как бы в отдалении продолжал существовать тот многоголосый «хор», который почти оглушил его в приёмной Фаара.
Брэдли чувствовал, что не знает и миллионной доли возможностей, которые таит в себе язык мыслезнаков. И не был уверен, хочет ли свои познания расширять. Наверное, Майкл пришёл бы в ужас от такого кощунства… Но, может быть, если бы он очутился на месте Брэдли, его мнение изменилось бы.
Саму по себе сложность и непривычность мыслезнакового общения ещё можно было бы пережить. Даже привыкнуть со временем… Но Брэдли оказался единственным – или одним из немногих, кто к нему способен – ведь Фаар абсолютно искренне удивился. Фолио ощущал себя не первооткрывателем, а уродом. Человек не просто не может, но и не должен понимать мыслезнаки. С ним, Брэдли, явно что-то не в порядке. И серьёзно не в порядке. Не случайно же с его головой творилось бог знает что…
Фолио бродил по городу долго, но в конце концов очевидное пришлось признать: рано или поздно домой возвращаться придётся. Звонить Мэйнлоу он так и не стал, а денег на такси с собой не было. Поэтому пришлось спрашивать у прохожих, как доехать до Милл-стрит, где находился «Поиск», и добираться на автобусе.
