– Начальник Цзя передал, что хочет заключить с тобой небольшую сделку.
Янь Гэ удивился, он не ожидал такого начала разговора. Замерев, он спросил:
– Что за сделку?
Разумеется, этот вопрос был задан всего лишь для проформы. На этот раз Лао Линь отбросил в сторону всякие насмешки, зажег сигарету и сказал:
– Начальник Цзя хочет, чтобы ты передал ему флешку, а он взамен поможет оформить кредит на восемьдесят миллионов.
Это превзошло все ожидания Янь Гэ. Сердце его забилось быстрее. Все его недавние печали как ветром сдуло. Похоже, что шантаж с флешкой оказался куда эффективнее фото в газете и возымел-таки действие. К настоящему времени Янь Гэ задолжал банку четыреста миллионов, и хотя восемьдесят миллионов не решали проблемы окончательно, но мало-мальски помочь могли. По крайней мере, одну часть он мог вернуть банку, а другую пустить на обеспечение нескольких стройплощадок. Эти восемьдесят миллионов стали для него что валидол для сердечника. Не зная, как лучше ему выразить свои чувства, Янь Гэ взволновано произнес:
– Да как можно называть это сделкой? Для меня это самая настоящая поддержка со стороны начальника Цзя и вашей. – Сделав небольшую паузу, он сказал: – Я ни когда не забуду ни начальника Цзя, ни тем более вас. Прошу простить меня за все, что я сделал не так.
Он явно намекал на фото в газете и флешку. Однако Лао Линя нисколько не тронули его извинения. Он бесстрастно сказал:
– Нет, поддержка была раньше, на этот раз речь идет исключительно о сделке.
Янь Гэ замер. До него окончательно дошло, что имел в виду Лао Линь, а значит, и начальник Цзя. Эти восемьдесят миллионов крыли карту Янь Гэ с фотографией и флешкой. Помощь и сделка – понятия несоизмеримые. Если помощь не исчисляется конкретными цифрами, то в сделке расставлены все точки над i; если помощь не предполагает четких рамок, то в сделке все заранее расписано по пунктикам. Подтекст был один: между нами все кончено. Почему оговаривалась сумма именно в восемьдесят миллионов? Да потому, что начальник Цзя тщательно подсчитал, что именно восемьдесят миллионов помогут Янь Гэ остаться на плаву: вроде и от голода не помрет, и продержаться долго не сможет. Перейдя этот Рубикон, оба они разрывали отношения раз и навсегда. Дальше все остальное зависело только от Янь Гэ. Вот и пришла ему пора познать крутой нрав начальника Цзя. Эти восемьдесят миллионов были для Янь Гэ одновременно и спасительной соломинкой, и ядовитым зельем, которое ему придется выпить. Тем не менее, поняв настрой начальника Цзя и Лао Линя, Янь Гэ не стал рвать и без того тонкую бумагу на окнах. Вместо этого он еще более взволновано сказал:
