– Какие еще глаза феникса?
Однако Лао Юань заверил ее:
– Именно такие.
Потом Лао Юань признался, что больше всего ему нравятся даже не глаза, а выражение лица. Он стал рассказывать, что за тридцать семь лет видел достаточно лиц: и мужских, и женских, и детских, и стариковских. В каком-то смысле выражения лиц у всех разные, но кое-чем они похожи: после восьми лет взгляд у всех детей начинает мутнеть и все, что мы не в силах отложить в своей памяти, отпечатывается на глазах. После тридцати глаза наполняются такой мешаниной, что разобраться в человеке уже и невозможно. И пусть глаза Ма Маньли тоже помутнели, но ее лицо удивительным образом сохранило свою лучезарность. Но и этот комплимент смутил Ма Маньли. Тогда Лао Юань сказал, что она ему нравится даже не из-за выражения лица, а из-за того, как она вздыхает. Бывает, что когда они общаются, она вдруг возьмет и нечаянно вздохнет. Вздыхают, в общем-то, все, у кого есть какие-то заботы, но если у других вздохи вполне предсказуемы и определенны, то вздохи Ма Маньли не жаждут, чтобы их услышали, зачастую ее вздохи вообще не относятся к разговору. Многозначительные и выразительные, они тем не менее дают понять, что на душе у нее много всяких забот – вот в чем ее изюминка. Один такой вздох мог сказать о человеке очень много. Потом Лао Юань признался, что в Ма Маньли ему нравятся не только ее вздохи, но еще и ее походка, ее голос, резкие перемены настроения. Одним словом, он уже не мог выделить что-то одно, она нравилась ему вся целиком. Она нравилась ему за то, чем отличалась от других женщин, а не наоборот. И Ма Маньли растаяла. Она решила, что он знает толк в женщинах, знает толк лично в ней, более того, он разбирается в ней даже лучше, чем она сама. Вот ее муж Чжао Сяоцзюнь, тот вообще не признавал ее достоинств. Он не разглядел в ней ничего из того, что разглядел Лао Юань. Единственное, на что он был горазд, так это увидеть ее недостаток – маленькую грудь. Во время ссор он бывало кричал: «Ты, мужик в юбке, чего ты там еще возбухаешь?» Ма Маньли нравился Лао Юань, но не так, как она нравилась ему. У него была большая голова, которая держалась на толстой шее борова, отчего ему дали прозвище Большеголовый Юань. Мало того, что он ростом не выдался, так еще и его ноги были непропорционально короткими по сравнению с верхней частью туловища. В общем, Лао Юань опровергал распространенное мнение о том, что уроженцы провинций Цзянсу и Чжэцзян – красавцы. Все вышеперечисленное скорее отталкивало. Если Лао Юаню Ма Маньли нравилась вся целиком, то Ма Маньли он целиком не нравился, она выделяла для себя лишь одно его качество: умение говорить. Не то чтобы его речи как-то по-особому трогали душу Ма Маньли, она трезво оценивала свои достоинства, но ей нравилось чувство юмора, которое сопровождало любой его разговор. Едва Лао Юань открывал рот, как Ма Маньли начинала смеяться. Вроде бы говорил он то же, что и другие, однако из его уст все слова звучали иначе. Пусть другие тоже могли насмешить, но у Лао Юаня имелась своя изюминка. Так, например, разговаривая с ним, вы не сразу понимали, что он шутит, принимая его слова всерьез. Но когда вы вспоминали его слова, вам тут же становилось смешно, причем шутка его при каждом таком воспоминании казалась только смешнее. Тогда-то Ма Маньли поняла, что только юмор Лао Юаня может называться настоящим, у остальных же был не столько юмор, сколько просто шуточки.
