— Жуков помните, Лидия Николаевна?
Лида удивленно подняла брови.
Выручил Тимофей: он поздоровался и тут же опросил, когда она выезжает.
— Никогда, — Лида обиженно заморгала. — Курбатов прислал телеграмму, что не может меня принять. Аспиранты ему не нужны.
Вадим загорячился и, ежеминутно поправляя пестрый галстук, оглядываясь по сторонам, вполголоса стал доказывать, что здесь произошла какая-то ошибка. Ведь, по словам Лиды, Курбатов хотел испытать новую методику измерений. Значит, нужна помощь автора и, насколько Вадим понимает в этом деле, Лидино присутствие там необходимо.
Он говорил с жаром, но малоубедительно. Лида, обмахиваясь платочком, простодушно соглашалась, а Тимофей скептически посматривал на друга, которого знал лучше, чем себя, и думал, что не ему судить о необходимости командировки Михайличенко. Начальству виднее, и зря Димка вмешивается в чужие дела.
— Лидия Николаевна, а вы не встречали в Москве Никифора Карповича? — спросил Тимофей, желая перевести разговор на другую тему.
Но Лида, видимо, не расслышала его вопроса. Бабкин повернулся к Вадиму.
— А помнишь, Димка, когда Лидия Николаевна…
Багрецов недовольно отмахнулся. Он болезненно воспринимал каждую неудачу в продвижении ценного изобретения, нового метода, интересного предложения. Всюду он видел зажимщиков, бюрократов, хотя и часто ошибался: изобретение оказывалось нерентабельным, метод не новым, а предложение мало эффективным. Это не охлаждало Багрецова: он знал немало случаев, когда действительно стоящая изобретательская мысль долгие годы пребывает в забвении. Надо бороться. Добился же он, что в маленьких радиостанциях для альпинистов применяется теперь предложенная им система питания. А Бабкин? Разве не он придумал один из способов телевизионных передач на дальние расстояния? Правда, предложение пришлось заново пересмотреть, но мысль была свежая, оригинальная.
— Надо поговорить с директором института, — стоя спиной к Тимофею, советовал Багрецов. (В этих делах он не ожидал поддержки друга.) — Почему вы не пошли к директору?
Лида смущенно пожала плечами.
— Неудобно. Он академик, а я кто?
— Как кто? Ученый. Новатор.
— Вы, Димочка, смешной, — с грустной улыбкой сказала Лида. — Ученый! Лет через пять, может быть. Оставим этот разговор, и показывайте выставку.
Пропустив вперед Вадима и Лидию Николаевну, Бабкин пошел за ними. Оба высокие, прямо залюбуешься. Димка в еще необмятом светлосером костюме с острой складкой брюк, платочек уголком торчит из кармана. Франт. Но сам Тимофей ни в жизнь бы так не оделся, — несолидно. То ли дело приличная гимнастерка и аккуратные блестящие сапоги. Никогда Бабкин не изменит такому скромному костюму. Галстуки ему не идут, это даже Стеша сказала.
