И вдруг потускнели огни. Всходила луна, малиново-красная, огромная, как гора. Купол ее поднялся над деревьями, стал расти, пухнуть. Засветилась зеркальная гладь, будто море преградило дорогу. Вадим замедлил шаг. Прежде чем ступить, нога инстинктивно повисает в воздухе — кажется, что шагнешь, и прямо в воду. А вдруг здесь «с ручками», как подшучивал Тимофей, зная, что Димка не умеет плавать.
Под луной все преобразилось. Зеркало как бы потрескалось, стали видны линии шестиугольников. Теперь уже Вадим представлял себе, что идет по льду. По золотому. Трещины всюду — вот-вот провалишься. Хочется ступать медленно, осторожно, пробуя лед.
Так и шагал Вадим. Бабкин не торопил его — осторожность никогда не помешает. Он был далек от Димкиных домыслов. Разве ему могло почудиться, будто под ногами вода или потрескивающий лед? Ерунда. Опасность может быть вполне реальной — попадешь в открытый люк или в канаву. Мало ли какой встретится сюрприз! Всякое бывало. Как-то вместе с Димкой он приехал в самую обыкновенную деревню и в первый же вечер встретился с чудесами не хуже, чем здесь. Потом все выяснилось, но поломать голову пришлось. Наука — твердый орешек, сразу не раскусишь.
Поминутно оглядываясь, Тимофей шел впереди и часто останавливался, пока пугливый Димка с ним не поравняется.
Мать Багрецова, по специальности детский врач, объясняла его боязливость сильным нервным потрясением, оставшимся с детства. А в остальном он — самый «обыкновенный мальчик», пожалуй только чересчур впечатлительный.
Бабкин многое прощал другу. И вспыльчивость, и эту самую «впечатлительность», и неорганизованность, и частую необдуманность поступков, подсказанных сердцем, а не умом. Все прощал, кроме трусости.
А у Димки она выражалась довольно странно. Боялся он лягушек, ужей, темноты; на кладбище ни за что не пошел бы ночью. Но все утверждали, что Димка смелый. Он всегда отстаивал свою правоту, мог прямо в глаза высказать человеку все, что о нем думает. Выступая на комсомольском собрании, уже заранее знал, сколько у него появится недоброжелателей. Мог в открытую сцепиться с любым — упрямый, задиристый.
Короче говоря, Димка не боялся людей, хоть и не раз получал тумаки от тех, кто посильнее. Секретарь комсомольского бюро Костя Пирожников — заносчивый малый с чиновными замашками (и откуда они взялись у юнца — уму непостижимо!) — страшно не любил Багрецова. Уж больно с ним много хлопот. Все идет, как нужно: тихо, спокойно, и вдруг на очередном собрании взрывается фугаска Багрецова.
