— Погоди, еще партейку, — и вскоре я уже спала головой на столе.
А еще сколько-то спустя он давай меня тормошить:
— Проснись, — говорит. — Просыпайся давай, сестренка.
— Что такое? — спрашиваю.
Он уже нализался и валял дурака с папиным пистолетом. Целился во что-то у полога, который занавешивал проход в лавку. Я на пол посмотрела, гляжу — большая амбарная крыса. Сидит и жует крупную муку, что просыпалась из дырки в мешке. Я аж вздрогнула, а Кочет накрыл мне рот ладонью — от нее пахло табаком, — щеки мне стиснул и удержал меня на месте.
Говорит:
— Сиди тихо. — Я огляделась: где Ли, — но он, видать, уже лег спать. А Кочет говорит: — Я по-новому попробую. Гляди. — Подался весь вперед и тихо заговорил с крысой, вот так вот: — У меня тут ордер есть, по которому тебе заказано есть кукурузную муку Чена Ли отныне и впредь. Это крысиный ордер. Ордер на крысу, и по указанному ордеру все действия законны. — Поглядел потом на меня и спрашивает: — Перестала? — Я не ответила. Никогда время на такое не тратила — не поощряю я ни пьяниц, ни хвастунов. А он опять: — Да не похоже, что перестала. — Папин пистолет он у левого бока держал — и прямо оттуда выстрелил два раза, не целясь. В комнатенке такой грохот, что все занавески аж подпрыгнули. У меня в ушах зазвенело. И дыму много.
Ли на своей койке подскочил и говорит:
— На улице стрелять полагается.
— Я повестку доставлял, — отвечает Кочет.
От крысы мокрое место осталось. Я подошла, остатки за хвост подняла и вынесла в заднюю дверь для Стерлинга — он крысу наверняка унюхает и расправится с нею первым делом.
И говорю Кочету:
— Вы больше не стреляйте из этого пистолета. У меня к нему зарядов нету.
А он:
— Да ты небось все равно заряжать его не умеешь, если б даже было чем.
— Я умею его заряжать.
Он подошел к своей койке и достал из-под низу жестяную коробку, принес к столу. В коробке полно масляных тряпок, патроны валяются отдельные, клочки кожи и обрывки бечевы. Кочет вытащил свинцовые пули, маленькие медные капсюли и жестянку с порохом.
Говорит:
— Ладно, давай-ка поглядим, как ты это делаешь. Вот порох, капсюли и пули.
— Я сейчас не хочу. Меня в сон клонит, я хочу вернуться на постой в «Монарх».
— Я так и думал, что не можешь, — сказал он.
И давай перезаряжать две камеры. У него все падало из рук, укладывалось криво — в общем, хорошо не получилось. Закончил и говорит:
— Эта пушка тебе слишком большая и неудобная. Тебе б лучше что-нибудь с патронами.
