Круглая корзинка | страница 21

— А теперь, — сказал Иван Тимофеевич, — я разрешаю тебе в виде исключения повидать отца!

— Ура! — хором крикнули ребята и вместе с Володей бросились догонять полковника.

Генька трижды открывал рот и трижды усилием воли закрывал его снова. Ну и трудно держать язык за зубами, когда он так и норовит заговорить!

А ребят — полный вагон! Некоторых Генька знает по прошлогоднему лагерю, а многих видит впервые. Наконец Генька не выдержал:

— Эх, ребята, а что я везу с собой в лагерь! Новинка! Последнее достижение техники!.. В области… Стоп! — Генька вобрал в себя губы. — Красный свет!

— Ну уж загнул! Последнее достижение!

— А вот увидите! В лагере я вам такой фокус-мокус покажу — ахнете! По пятам за мной ходить будете!

— Да ты сейчас давай! Чего дразнишься!

— Хитрые! Так я вам и выложил!

Обычно Генька не мог спокойно жить на свете, пока не удастся кому-нибудь «сбыть» тайну, а тут — молчок, зубы на крючок, язык на полочку!

Генька отлично понимает, как важно иметь секрет. Уже сейчас он завладел общим вниманием. А в лагере — он им всем нос утрёт!

— Смотрите, ребята! — вдруг вскочила Лариса, которую ребята звали Лорка-Хлорка-Стиральный порошок. — Смотрите, что это такое с Мишей?

Миша, кряжистый парнишка, с головой-кочанчиком и носом-лопаткой, вёл себя очень странно. Он вдруг начал проявлять самые нежные чувства к Генькиному рюкзаку. Сперва он обнял его, потом принялся поглаживать, да так ласково, что, казалось, рюкзак вот-вот замурлычет от удовольствия.

Это Миша знакомился с Генькиным рюкзаком на ощупь — не наткнётся ли на что-нибудь подозрительное? Он даже принюхивался к нему, раздувая ноздри, отчего нос ещё больше походил на лопатку.

— Одно скажу, — как будто вскользь ввернул Генька, — меня-то уж санитары не вытащат из кровати за неотмытые ноги!.. Ножки будут — первый сорт. И смола мне теперь — нипочем!

— Ты что же, будешь ходить пай-мальчиком и ни до чего не дотрагиваться?

— Да нет! Просто махну разок-другой этой штуковиной — и порядочек!

— Да покажи ты, ну? — сказала Лорка-Хлорка.

Но Геня наотрез отказался.

Он расхаживал взад-вперёд по вагону, ехидно задирая правую бровь и опуская левую. Даже его откровенные веснушки — а у Геньки каждая веснушка величиной с фасолину, — даже они на этот раз выражали полную непроницаемость.

Лорка-Хлорка рассердилась.

— А Генька-то наш, Генечка! Подумаешь, развоображался! «Новинка, новинка!» Знаем мы тебя — на грош откусишь, на пятак нажуёшь! Нужна нам твоя новинка! Хоть и показывай — глядеть не станем! — Лорка фыркала, сама прямо умирая от желания хоть одним глазком взглянуть.