Подошедший оказался пепельным блондином, довольно молодым, с приятным лицом.
— Чем можем вам служить? — Голос тоже оказался довольно приятным, правда, несколько высоковатым для мужчины.
Наконец-то, подумала она. Вот сейчас я и скажу то, что повторяла в мыслях, как молитву, сотни раз.
Она открыла рот и хриплым от сдерживаемого волнения голосом произнесла:
— Здравствуйте, я — Гончарова, Ирина Алексеевна Гончарова. Меня заманили сюда обманом. Помогите мне вернуться на родину…
Утро всегда начинается одинаково. Для меня, во всяком случае. Будильник приходится заводить даже на выходные — иначе могу продрыхнуть полдня — и тогда, естественно, все планы накрываются. Поэтому мой лучший утренний друг — «Янтарь». Голос у него зверский — как-то соседка жаловалась, что ее он тоже поднимает. Ничего удивительного, честно говоря, стены у нас сами знаете какие: всегда можно узнать, что смотрят соседи по телевизору и о чем говорят по телефону…
Вообще, у всех моих бытовых приборов голоса громкие и отчаянные — чайник свистит, как Соловей-разбойник, кофемолка, она же весь остальной комбайн, воет как волк зимой. Поэтому одновременно их лучше не слышать… Но почему-то получается так, что, когда чайник закипает, я как раз успеваю засыпать зерна.
Мой бывший всегда говорил, что так моя техника реагирует на мое появление в кухне — не нравится, мол, ей это. Ну, сам-то он в кухне появлялся только с одной целью — чего-нибудь загрызть.
Теперь он загрызает где-то в другом месте, а я уж в свое удовольствие и комбайном повою, и чайником посвищу. Потому что без утреннего кофе жизнь мне не в жизнь — просто ничего не соображаю. И кофе завариваю себе так, чтобы ложка стояла, — у меня это не питье, а еда.
Мама всегда на меня шумела, что я с утра ничего не ем. Ну не могу я! Вот зато вечером… Особенно если сладкое… Мамин наполеон, например.
Размечталась! Какой там наполеон! Мама последний раз пекла года три назад, на Алькин день рождения — ему тогда двадцать пять стукнуло. Алька — это мой брат Олег. Он у нас мальчик правильный, мамин любимчик… До сих пор не женился — маме никто из Алькиных девушек не нравится.
Так они и живут втроем: мама, папа и Алька. А я уже седьмой год живу одна — в том смысле, что не с ними. Это счастье было единственным достоинством моего недолгого, гражданского, как принято говорить, брака с одним типом. Правда, тогда он мне казался не типом, а вполне приличным мужчиной. Но тогда и я была моложе…
