— Боже, Рони… — он притянул ее к себе, обнимая, удерживая, пока она боролась с ним — просто потому, что уже не с чем и не с кем было бороться. — Прости, детка. Мне так жаль.
Тишина заполнила комнату. Рони изо всех сил старалась устоять на ногах. Табер прижал ее к себе, к своей крепкой груди. Но это Рони совсем не утешило.
— Отпусти меня.
Но она больше не хотела бороться.
Одной рукой он прижал ее голову к груди, другая обвилась вокруг ее талии, чтобы смягчить боль, бушующую в ее теле.
— Я только что купила новое кресло, — прошептала она. Она дрожала и боролась с истерикой. Боже, неужели ничего не осталось?
— Рони, прости, — прошептал он в ее волосы. — Я не должен был говорить тебе таким образом, детка. Мне жаль.
Она вздрогнула и отодвинулась, отошла прочь, отчаянно пытаясь погасить боль в душе. У нее не осталось ничего, что можно было бы уничтожить, ничего, что можно было бы отнять. Ничего, кроме ребенка, если только, конечно, она решится на зачатие.
— Хорошо, — резко выдохнула Рони. — Черт.
Она не знала, что сказать, что сделать. Она чувствовала себя раздробленной, ошеломленной этими слишком быстро развивающимися событиями. Ведь у нее даже не было времени передохнуть, понять и осмыслить, что случилось.
Она глубоко вдохнула, засунув пальцы в карманы халата, пытаясь справиться с паникой. Она не смогла бы избавиться от ребенка. Она была уверена, что и остальные в его семье считают, что не смогла бы. Неважно, как сильно она хотела причинить Таберу боль. С ней ведь все нормально.
А это был просто дом. Она собиралась в любом случае уйти оттуда. Этого и стоило ожидать.
Но этот маленький разговор про себя совсем не помог Рони. Она чувствовала в груди что-то наподобие опухоли, и эта опухоль ныла при мысли о доме, который она построила собственными руками.
Своими руками, своими потом и кровью она сделала его пригодным для жизни, сделала его настоящим домом, а не грудой мусора, как раньше.
— Рони, у тебя есть дом здесь и сейчас…
Голос Табера только питал ее ярость. Он был мягкий, полный раскаяния. Как будто ее боль ломала что-то внутри него. Но потеря дома была для Рони ничем по сравнению с агонией, которую она испытала, лишившись Табера год назад.
— Правда? — Она с трудом подавила в себе желание закричать. Отвернулась, но потом со злостью снова повернулась к нему лицом. — С вами, я полагаю?
— Со мной. — Лицо его ожесточилось при этих словах.
— Бедный Табер. — Она усмехнулась. — Приходится носиться со мной. Не совсем то будущее, которое ты хотел бы иметь со своей парой, да?
