— Чушь. У меня самой в городе есть дела.
— Ах, вот оно что, — протянул я.
Она взглянула на меня и улыбнулась своей обычной улыбкой. В ее глазах зажглись крошечные золотые точечки, а у глаз на загорелой коже появились лучики морщинок. В ее смеющихся глазах притаилась печаль, легкая, как тень или облачко.
— Вы многого в жизни боитесь, мсье? — спросила Анжела.
— Что вы имеете в виду?
— Вы меня прекрасно поняли. Не боитесь ли вы людей и событий. Так боитесь или нет?
— Нет, — солгал я.
— А я боюсь, — сказала Анжела. — Я часто боюсь. Что не смогу больше работать кистью или что потеряю заказчиков и останусь без денег…
— А также одиночества…
— Нет, одиночества я не боюсь, — возразила она, но ее улыбка как-то застыла на лице. — Я люблю быть одна.
— Ну, тогда боитесь, что опять придется спасаться бегством.
— А вы, значит, не забыли про это? — Она опять широко улыбнулась.
— Не забыл, — сказал я. — А почему…
— Взгляните туда, — быстро проговорила она, — вон идет один из моих старинных друзей, — она указала подбородком. К ресторанчику двигался худощавый мужчина лет пятидесяти, одетый с подчеркнутой элегантностью. В руках он нес большую сумку. Человек этот казался погруженным в свои мысли и не замечающим ничего вокруг. — Его зовут Фернан. Фамилии его я не знаю, он изучал архитектуру. И был очень одарен. Потом его мать попала в аварию и ее парализовало. Поперечный паралич. Неизлечимо и безнадежно. Правда, случилось все это лет двадцать-двадцать пять назад, задолго до моего переезда в Канны. Фернан оставил учебу. Он любит свою матушку. Чтобы иметь возможность платить за ее пребывание в приличном санатории, он должен был начать немедленно зарабатывать деньги. С тех пор Фернан продает лотерейные билеты.
— Какие билеты?
— Лотерейные. Во Франции проводятся все возможные и невозможные виды лотерей — числовые, большие и малые скачки, приз нации…
Кельнер принес наше ассорти из раков. Раки были огромные и такие вкусные, каких я еще никогда не ел.
— Нравится?
Я кивнул.
— Я рада, — сказала Анжела. — Мне так хочется, чтобы вам все здесь понравилось и чтобы вам было здесь приятно.
Я ответил:
— Еще никогда в жизни мне не было так приятно.
— Мсье Лукас! — сказала Анжела.
— Да нет, это чистая правда!
— Не верю. — Она серьезно взглянула на меня. — Часто ли женщины говорили вам, что вы очаровательны?
— Да, часто. Но вы же знаете, что за этим стоит.
— Не знаю. Что же?
— Ну, некоторые женщины говорили это просто из любезности. Или желая чего-то от меня добиться. Или же потому, что я был с ними мил. Вот и им хотелось сказать мне что-то приятное. Но эти слова ровно ничего не значили.
