В этот день мы работали в конторе Густава до девяти часов вечера. Под конец уже нечем было дышать из-за табачного дыма. Кругом стояли бутылки пива, мы работали без пиджаков. На этот раз мы проработали во всех тонкостях и деталях финансово-техническую сторону дела — нет нужды излагать эту скучную материю. Честно говоря, после всех разговоров о валютах и финансовых махинациях у меня появилось ощущение, что я уже ничего не понимаю. Мы договорились, что я завтра же утром возвращаюсь в Канны и своими глазами погляжу, что за фрукт этот Джон Килвуд. Может быть, на самом деле все выгладит абсолютно не так, а может, я выясню что-то, чего Кеслер не обнаружил. Кеслер вылетел в тот же день, вечерним рейсом. Официально мы не знакомы, и если нужно будет что-то обсудить, придется по телефону договариваться о месте встречи.
— Я рад, что нам предстоит поработать вместе, — сказал Кеслер на прощанье и крепко пожал мне руку.
— Я тоже, — ответил я и был на самом деле рад, но в то же время почувствовал страшную усталость.
Приезжие из Бонна ушли.
Мы с Густавом остались сидеть в прокуренной комнате. Секретаршу он отпустил. Во всем огромном здании кроме нас находились только охранники.
— Вот, Роберт, дружище, каков, значит, мир, в котором мы живем, — начал Густав Бранденбург. — Сплошь лжецы, мошенники и воры — и миллионеры, и мультимиллиардеры, и продажные политики, и священники с их лживыми словами утешения и ватиканским банком за спиной, и короли, и императоры, и банкиры. Да и само государство, которое не карает за преступление, потому что и оно зарабатывает на этих махинациях, как и наша любимая фирма «Глобаль»: она определенно нагрела руки благодаря заранее полученной от меня информации, как и бедняки нагрели бы руки, только допусти, только дай им такую возможность. Это — единственное, что нас объединяет со всеми остальными. Мы все — обманщики.
— Мы?
— Ну да, мы, — подтвердил Густав, кряхтя переваливаясь в кресле с боку на бок, — я — потому что защищаю тебя, а ты — потому что знаешь, что я тебя защищу.
— О чем ты, собственно, говоришь?
— Обманщик, пожми руку обманщика, — провозгласил Густав. — Я предотвратил самое худшее. Я не дал им сразу отозвать тебя, что они собирались сделать. Я тоже обманул их и сказал, что доктор преувеличивает.
— Выражайся яснее, черт возьми!
— У меня лежит письменное распоряжение дирекции немедленно отстранить тебя от расследования этого дела и отправить в долгосрочный отпуск, чтобы ты мог основательно подлечиться. Доктор Бец представил свое заключение. Ты очень болен, Роберт.
