— А вдруг Хельман и Килвуд имели какой-то план? — спросил я.
— Какой именно? — иронично усмехнулся Кеслер.
— Не знаю.
— Мы тоже не знаем, — вставил Фризе.
— Итак, что же делать? — спросил я.
— А ничего, — выдавил Кеслер. — Ибо случилось нечто, чего никогда не было и чего никто из нас не может взять в толк. Хельман заключает сделки по кредитам, при которых должен понести убыток. Хельман оставляет у себя купленные у Килвуда фунты, вместо того, чтобы перевести их в Федеральный банк, из-за чего неизбежно еще раз несет убытки.
— Но на это способен только круглый идиот! — взорвался я. — Правда я мало что смыслю в этих делах, но все же понял, что банку Хельмана теперь, после падения курса, приходится нести двойные убытки.
— А Хельман не был идиотом. И помешанным тоже, — сказал Кеслер и опять хрустнул пальцами. — И тем не менее, сам обрек себя на гибель.
— Это чудовищно, — прошептал я. — Не могу этого понять.
— И никто из нас покамест не может. Это большая тайна, — сказал Фризе. — Если мы ее откроем, мы поставим все точки над i. Только вот — сможем ли мы когда-нибудь открыть эту тайну?
— Надо пытаться, — упрямо заявил Кеслер. — И действовать решительно. Доподлинно известно, что потерял на этой истории восемь процентов именно Хельман, а не Федеральный банк, то есть в конечном счете мы все. Восемь процентов от пятисот миллионов — это сорок миллионов немецких марок.
— Великий Боже, — вздохнул я.
— Великий Боже, — пророкотал и Бранденбург. — Даже сорок миллионов не могли бы свалить такой банкирский дом, как банк Хельмана.
— Это так, — подтвердил Кеслер. — Но пошли бы разговоры. Стали бы гадать, что да почему. Какие задние мысли были у Хельмана, почему он незамедлительно не обезопасил приобретенные фунты в Федеральном банке, почему он раздал фунты в кредит, вместо того, чтобы оставить их у себя? Наверняка у него были на то причины. Весьма и весьма таинственные. Но каковы бы они ни были — репутация его банка погибла. Исчез ореол банкира не только преуспевающего, но главное — сверхпорядочного. Во всяком случае, доподлинно известно: Хельман был в отчаянии. Это подтверждают многочисленные свидетели. Хельман летит в Канны, чтобы испросить помощи у Килвуда. Я нашел свидетеля этого разговора в Каннах. После обеда мы опять встретимся, и я объясню вам все детали. Теперь по воле наших начальников мы будем тесно сотрудничать.
— Да, Роберт, — подтвердил Бранденбург. — Руководство фирмы выразило такое желание.
