.
Возражение 2. Далее, эти пороки, как было показано выше (47, 13), имеют некоторое сходство с рассудительностью. Но коль скоро рассудительность находится в разуме, то ей, похоже, более близки духовные пороки, например гордыня и тщеславие. Следовательно, вышеупомянутые пороки скорее являются следствиями не жадности, а гордыни.
Возражение 3. Далее, люди идут на уловки не только затем, чтобы овладеть чужими благами, но также и при составлении заговоров, и если первое принадлежит жадности, то последнее – гневу. Но хитрости, лукавству и обману свойственно прибегать к уловкам. Следовательно, вышеупомянутые пороки возникают не только из жадности, но и из гнева.
Этому противоречит сказанное Григорием о том, что обман – это дочь жадности[173].
Отвечаю: как уже было сказано (3; 47, 13), плотская рассудительность и хитрость, а равно лукавство и обман в части использования разума имеют некоторое сходство с рассудительностью. Но из всех нравственных добродетелей использование правого разума наиболее очевидно проявляется в правосудности, поскольку правосудность находится в разумном желании. Поэтому недолжное использование разума в первую очередь проявляется в тех пороках, которые противостоят правосудности, главным из которых является жадность. Следовательно, вышеупомянутые пороки по преимуществу возникают из жадности.
Ответ на возражение 1. Похоть по причине страстных влечений и вожделения полностью отвлекает разум от осуществления им его акта, в то время как в вышеупомянутых пороках присутствует некоторое пользование разумом, хотя и неупорядоченное. Следовательно, эти пороки не возникают непосредственно их похоти. Когда же Философ говорит, что «Венера – кознодейка», то этим указывает на некоторое сходство, а именно, что она так же внезапно увлекает человека, как он бывает увлечен вводящими в заблуждение действиями, но не посредством хитрости, а посредством неистовства влечений и наслаждений, по каковой причине далее он прибавляет, что «Венера не раз уловляла умы и разумных».
Ответ на возражение 2. К уловкам, похоже, прибегают из малодушия, поскольку величавый, по словам Философа, предпочитает действовать явно[174]. И коль скоро гордыня является подобием или подражанием величавости, то из этого следует, что вышеупомянутые пороки, которые используют лукавство и обман, непосредственно возникают не из гордыни, а из жадности, которая ищет собственной выгоды и не придает большого значения превосходству.
