, и в том числе этим Словом выражен вечный закон. Но из этого вовсе не следует, что вечный закон – это имя Лица в Боге, хотя он и усваивается Сыну вследствие родовой близости типа и слова.
Ответ на возражение 3. Типы божественного ума соотносятся с вещами иначе, чем типы человеческого ума. В самом деле, человеческий ум измеряется вещами, и потому человеческое представление истинно не само по себе, а постольку, поскольку ум согласуется с [познанной им] вещью (ведь «истинное мнение есть совпадение вещи и мысли [о ней]»). Но божественный ум сам является мерой вещей, и потому, как было показано в первой части (16, 1), любая вещь является истинной настолько, насколько она выражает подобие образа, находящегося в божественном уме. Следовательно, и божественный ум, и его типы истинны сами по себе.
Раздел 2. ВЕРНО ЛИ, ЧТО ВЕЧНЫЙ ЗАКОН ИЗВЕСТЕН ВСЕМ?
Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что вечный закон известен не всем. В самом деле, как говорит апостол, «Божьего никто не знает, кроме Духа Божия» (1 Кор. 2:11). Но вечный закон – это тип, существующий в божественном уме. Следовательно, он известен одному только Богу.
Возражение 2. Далее, согласно сказанному Августином, «вечный закон суть то, посредством чего поистине все должно быть наиболее истинным»[38]. Но никто не знает, каким образом все может быть наиболее истинным. Следовательно, вечный закон не знает никто.
Возражение 3. Далее, Августин говорит, что «о вечном законе судить не дано ни единой душе»[39]. Но, как сказано в первой [книге] «Этики», всякий человек может судить о том, что ему известно. Следовательно, вечный закон нам не известен.
Этому противоречит сказанное Августином о том, что «знание вечного закона в нас впечатлено»[40].
Отвечаю: вещь может быть известна двояко: во-первых, в самой себе; во-вторых, в своих следствиях, в которых обнаруживается некоторое подобие этой вещи; так, кто-либо, не видя солнце в его субстанции, может познавать его по лучам. Итак, никто не может знать вечный закон в самом себе, кроме блаженных, которые созерцают Бога в Его Сущности. Но каждая разумная тварь может больше или меньше знать его в [своем] умственном отражении. В самом деле, всякое знание истины есть своего рода умственное отражение и причастность вечному закону, который, как говорит Августин, суть неизменная истина[41]. Затем, всем людям в той или иной степени известна истина, по крайней мере, относительно общих начал естественного закона, а относительно всего остального они – кто в большей, кто в меньшей степени – причастны знанию истины, и таким вот образом больше или меньше осведомлены о вечном законе.
