Хорунжий недовольно покачал головой, что не укрылось от цепкого взгляда сотника:
– Не нравится?! А мне своих бросать не нравится. Понял? А пробиваться по уже, наверняка, захваченной дороге, где с одной стороны море, а с другой скалы, и семьи вывести? Гиблое это дело. Может, кто и выйдет к Запрудному кошу, да лучше уж тут все ляжем.
– По лиману могут с тыла обойти… – устало и безнадёжно кинул в ответ хорунжий.
– Так там воды пару метров. Баржа с танками не пройдёт, а пехоту мы на косе вырежем. Там видимость полкилометра, не меньше. Что ты от меня конкретно ждёшь?
– Мне кажется, что эта атака в лоб была отвлекающей. Теперь они связали нас боем. Все подкрепления стянуты к берегу – удар же будет нанесён где-то в другом месте.
– Слушай, стратег столичный! Хочешь помогать – бери легкораненых и прикрой лиман, если тебе там мерещится всякое. Будешь ещё меня учить со своими четырьмя зирками на погонах. Ты тут кто? Главнокомандующий или штабной курьер в звании старшего хорунжего? Всё, разговоры окончены! Всем занять свои позиции.
Сотник нахлобучил на свою большую голову шлем и, прильнув к инфракрасному биноклю, заговорил в рацию, бесконечно вызывая кого-то:
– Гвоздика, я Южный Кош, приём! Гвоздика, требуется срочная помощь…
Хорунжий защёлкнул забрало шлема и безнадёжно махнул рукой в сторону сотника. Пригнувшись, он направился к темнеющим невдалеке строениям. Сашка невольно засмотрелся на то, как тот двигался. Он шёл так легко и бесшумно, что, казалось, даже не касался высохших до белизны пучков травы, раскиданной вокруг. Просто встал и поплыл.
За ним последовали ещё трое легкораненых, к которым присоединился и Сашка. Над их головами, всё так же шелестя и взвизгивая рикошетами, носились, словно рой растревоженных пчёл, разноцветные струи трассеров. Минут пять они, старательно пригибаясь и кланяясь, пробирались через лабиринт полуразрушенных построек на окраине коша. Перестрелка вяло продолжалась в том же темпе, и ребята, шедшие за хорунжим, прибодрились, стали перекидываться весёлыми шуточками:
– Дали прикурить черноте! – сверкая в темноте белоснежной улыбкой и такой же повязкой на голове, проговорил, ни к кому конкретно не обращаясь, сутулый молодой казак с древней СВД.
Настроение в их группе заметно улучшилось, и вся группа прытко побежала за быстро лавировавшим хорунжим между затерявшихся в темноте и прибрежном песке построек. Через четверть часа они добрались к противоположному краю коша, упиравшемуся в полого поднимавшееся предгорье. До языка лимана осталось пройти всего ничего, и хорунжий, видимо, рассудил, что пора познакомиться со своими бойцами поближе. Взобравшись на полузанесённую песком крышу заброшенного сарая, он несколько минут пристально вглядывался в поблёскивающие воды. В ней отражался лишь безжизненным заревом огонь звёзд, висящих над головами. Затем так же резво спрыгнул к терпеливо дожидавшимся его бойцам и поднял забрало:
