Саймон мучительно ощущал, что в комнате внизу его ближайший, его единственный друг в одиночку бьется за свободу. В одиночку. Но это важнее. Де Пуактьер кричал, чтобы Богарта брали живьем. А пока есть жизнь, есть хоть какая-то надежда.
Он почувствовал, как из большого тела кузнеца, лежащего в его руках, ускользает жизнь.
— Эдрик! Где?
— Пресвятая дева Мария… Будь милосердна. Благослови… о-о-ох, нет, нет. — Его глаза открылись и на мгновение в них блеснул ясный разум. — Он сам найдет тебя. Моя матушка шутила, что я умру в борделе. — Потом он резко, конвульсивно вздохнул, и тело в руках Саймона сделалось странно легким. Будто что-то покинуло его. Саймон мягко положил тело на площадку и бросил взгляд через перила.
Богарт все еще ткал своим ножом паутину смерти, легонько посвистывая. Зубы его слегка обнажились. Солдаты не жаждали умирать и не осмеливались воспользоваться преимуществом своих длинных мечей из опасения убить его. Де Пуактьер стоял в стороне от свалки и следил за происходящим с растущим раздражением.
Как раз когда Саймон взглянул, рыцарь поднял одной рукой тяжелый табурет и швырнул его в мечущегося старшего лейтенанта. Точно нацеленный снаряд ударил того в грудь и отбросил на ступени. От удара Богарт уронил нож, и в тот же момент ближайший солдат прыгнул на него и ударил по незащищенной голове рукояткой меча. Другой, с глубоким кровоточащим порезом на щеке, убил бы его, позабыв обо всем в стремлении отомстить, если бы не окрик де Пуактьера:
— Нет! Жизнью ответишь, Хью! Оттащи его и хорошенько свяжи. Я пока поговорю с этим сбродом.
— Милорд. Милорд, — дрожащим голосом заговорил какой-то старик. Вернее, самого старика видно не было, только его лысая башка на морщинистой шее торчала из-под скамьи, будто какая-то диковинная черепаха настороженно высунула голову из-под панциря.
— Иди сюда, старый дурак. Ну, что ты видел?
— Меня зовут Эдгар, милостивый господин. Может быть, вам знакомо имя моего сына…
Де Пуактьер крепко ударил его по лицу тяжелой латной рукавицей, чтобы остановить это бормотание. На щеке у старика проступили кровоточащие полоски.
— Ты, старый дурак. Меня не интересуешь ни ты, ни твой ублюдок. Ответь мне на один вопрос. Остальное сможешь рассказать моему сержанту, когда окажешься в замке. Вон с тем кто-нибудь еще был?
— Кто-нибудь, милостивый господин?
Рыцарь огромным усилием воли сдержался и не смазал кулаком по лицу старика.
— Да, мастер?
— Эдгар, милостивый…
