Джоб — их полная противоположность. Оценки в школе удручающие, никаких наград и кубков, нет даже заслуживающих упоминания друзей. Он именно такой сын, какого не хотелось бы его отцу — пассивный, не стремящийся к успеху, ничем не интересующийся, без хобби и увлечений. В общем, ордера следовало ожидать.
Когда на пороге их дома появляются юнокопы, Джоб даже не пытается сопротивляться. Он чувствует лишь усталость, изнеможение и безысходность.
— Подтвердите вслух, что вы и есть Джоб Эндрю Мэрин, — говорит один из копов. Тот, что с дёргающейся бровью.
Джоб кивает.
— Я сказал, вслух.
— Да, это я.
Дёргающаяся Бровь достаёт карточку и читает по ней:
— Джоб Эндрю Мэрин, подписав этот ордер, ваши родители и/или законные опекуны подвергают вас ретроспективной терминации, задним числом датируемой шестым днём после зачатия, что делает вас… — бубнит он стандартный текст, но Джоб не слушает. Он смотрит на родителей, неуклюже топчущихся в прихожей их современного дома: уверенный в собственной правоте папа и нерешительная мама. Сестра в колледже, брат на соревнованиях, так что в свидетелях только предки. Джоб даже рад, что брат и сестра не видят этот унылый спектакль.
Наконец Дёргающаяся Бровь завершает:
— … все права гражданина с этого момента официально и перманентно отзываются.
Падает неловкая тишина. Мама делает движение вперёд, словно собираясь обнять сына, но отец хватает её за локоть, покачивая головой. У юнокопа дёргается бровь.
— Ну что ж, если это всё, то мы пойдём. Спасибо за сотрудничество.
— Да, — отвечает отец.
Джоба запихивают в фургон, который отвозит его к автобусу, загруженному дюжиной таких же подростков — оцепеневших и апатичных, едва ли понимающих, как они здесь оказались. Их везут в заготовительный лагерь «Лесной Дар» на северо-востоке Пенсильвании рядом с городом Уилкс-Барром — в обширное поместье, огороженное металлической сеткой. Тут пахнет розами и можжевельником, деревья и кусты пострижены в форме разнообразных лесных животных. Новеньких отводят в зону ожидания и усаживают в алфавитном порядке за длинными столами, словно для некоего теста.
— Джоб Мэрин, — выкликает кто-то довольно скоро. Его ведут по коридору с ковровой дорожкой и заводят в комнату с надписью «Смотровая».
— Доброе утро, Джоб, — приветствует его мужчина в лабораторном халате, улыбаясь, но руку для пожатия не протягивая. На приколотой к его груди табличке значится: «Др. Дружес», и Джоб мысленно пририсовывает «кий», чтобы получилось «Др. Дружеский».
