Теперь давайте посмотрим, что случится, если вы утратили веру. Мы вкладываем в веру только свое сердце, которое, если брать среднюю продолжительность жизни, делает без передышки 40 миллионов ударов в год, или 2,8 миллиарда ударов за 70 лет. Механизм, поддерживающий сердцебиение, настолько сложен, что современная медицина только-только начала его постигать. (С точки зрения обычного человека, эта механика, будучи микроскопически малой, столь же невидима и таинственна, как и Бог.) Но вот сердце начинает выказывать признаки утомления, сказывающиеся в виде болей в груди, известных как angina pectoris (грудная жаба), – и вера разлетается вдребезги. И в результате, как это известно почти каждому сердечнику, – высокое давление, беспокойство и тревожное состояние. Мы вдруг сознаем, что трепещущая мышечная ткань размером с кулак – наше сердце – стоит между жизнью и смертью.
Сводить все аспекты жизни к фактам и неумолимым данным – это, согласитесь, нелепо и абсурдно. (Мы от души посмеемся над каждым, кто скажет: «Я не верю, что вы любите своих детей. Покажите-ка мне рентгенограмму мозга».) Требования, предъявляемые скептиками, обращены в большей мере не к обычным людям, а к кадровому составу профессиональных ученых, которые при проведении исследований обязаны в точности придерживаться определенных директив и установок. Они должны скептически относиться к новым результатам до тех пор, пока не будут получены надежные доказательства их достоверности. Эйнштейн вынужден был долго ждать, пока научные наблюдения не подтвердят его теорию относительности, а это случилось только в 1919 году, во время наблюдений за солнечным затмением; измерения, сделанные астрономом Артуром Эддингтоном, подтвердили предсказанный теорией факт, что свет, излучаемый далекими звездами, выгибается или описывает кривую под действием гравитационного поля. Этот эксперимент, как и вообще все эксперименты, лишний раз подтвердил, что наука – это не реальная жизнь. Ее ограничения всегда искусственны и специализированы.
Знаменитый английский философ Бертран Рассел был убежденным атеистом; его эссе «Почему я не христианин», увидевшее свет в 1927 году, вызвало целую сенсацию в научном мире. Однажды Рассела спросили: вот если бы он умер, вознесся на небо и увидел своего Создателя, то что бы он сказал Богу в защиту своего неверия? И Рассел ответил: «Доказательств явно недостаточно, Господи, явно недостаточно!» Скептики любят ссылаться на эту историю, хотя она, на мой взгляд, совершенно бессмысленна. Все доказательства и правила, которые эти доказательства регламентируют, применимы лишь к материальным предметам и явлениям, но никак не к Богу. Он не может провалить испытание, которого не затевал. Позвольте мне объяснить, что я имею в виду.
