Услышав приближающиеся шаги, Фейт вышла в сад, где к ней вскоре присоединился Клэй, нетерпеливо ожидавший, чем закончится разговор матери с отцом. Взглянув на Фейт, он сразу понял, что ее миссия провалилась.
– О боже, – пробормотал Клэй, шлепнувшись на скамью и уныло уставившись на бордюр из фуксий.
Мать села рядом и, приложив к покрасневшим глазам платок, сказала:
– Я сделала все возможное. Но он и слушать ничего не хочет.
Клэй помолчал, кривя рот и нервно потирая руки. Потом тихо произнес:
– Мама! Я этого не вынесу.
– А может, работа окажется не столь уж противной? Клиффорд славный. Он будет добр к тебе, и я уверена…
– Дело не в работе, хотя меня от нее тошнит. Здесь я жить не смогу.
– Но ты же будешь тут со мной, солнышко. Кто знает, как все обернется?
– Мама, я… ненавижу отца, – тихо промолвил Клэй.
– Дорогой, ты не должен так говорить!
– Он тоже ненавидит меня и превратит мою жизнь в ад. И близнецы постараются. Сейчас еще ничего, но когда начнется охотничий сезон! Они заставят меня скакать на самых буйных жеребцах, будут изводить советами, насмехаться. Послушать Рэймонда, так неумение брать барьер – преступление похуже, чем ограбить банк. Я ненавижу лошадей и охоту! Но разве я могу сказать, что осуждаю их кровавые развлечения? Представляю, что начнется! Они все кажутся мне дикарями, но что я могу сделать?
– Я сама всегда боялась лошадей, – бестактно поддержала его мать.
Клэй покраснел и высокомерно заметил:
– Дело не в боязни. Я просто не одобряю подобного рода развлечений. А люди не в состоянии этого понять! Их интересует только охота! Если тебе не повезло и ты родился Пенхаллоу, то обязан скакать как бешеный, рискуя сломать себе шею! А если не захочешь брать барьер, тебя объявят трусом и засмеют. По правде говоря, с прыжками у меня связаны дурные предчувствия.
– О чем ты?
– Так, ни о чем. Мне кажется – некоторые называют это интуицией, – что у барьера я найду свой конец.
Мрачное пророчество сына привело Фейт в ужас, и Клэю пришлось долго успокаивать ее, уверяя, что страшные видения, где его бездыханное тело лежит распростертым под высокой изгородью, его пока не посещали. Он взял с матери обещание, что она ничего не расскажет братьям, иначе они изведут его насмешками или заставят прыгать в загоне, отрабатывая технику, пока он не сойдет с ума. Отяготив Фейт очередным грузом забот и печалей, он безжалостно добавил, что теперь, когда его жизнь разбита, смерть станет ему утешением, после чего отправился на пруд, чтобы излить свою горечь, кидая в воду камешки.
