Он снова грузно опустился в кресла.
– Наука! – воздел он руки горе. – Что есть она, как не ещё одно мировоззрение?
– Вам ли не знать, Александр Николаевич. Это – способ познания мира, основанного на эмпиризме.
– Нет, это вера – вера в эмпиризм, в практику. Но не только. Ваша наука скоро подменит собой религию. Она стремится к этому, – горько поправил он, и я не упустил случая воспользоваться его сентиментальной слабостью.
– Надеюсь, этого не произойдёт. Но не так уж дурно подменить её в тех сферах, куда церковь некогда вторглась без должных на то оснований.
– Раньше авторитет Писания и святых отцов служил основанием для любых действий, хороших или дурных. То же станет и с наукой, стоит лишь заручиться её авторитетом. То есть – уверовать в него. А точнее, в авторитет её апологетов. Тех, кто войдёт в силу, обретёт связи и деньги… понимаете, о чем я?
– О новой касте влияния? – улыбнулся я саркастически, ибо не раз слышал подобные рассуждения, которые в конце концов приводили к проклятиям в адрес настоящих и особенно вымышленных тайных обществ.
– Да, о новом жречестве. Знаете, что всего более ценно? Предсказание будущего. Тот, кто умел делать такую малость, как предсказание затмения Луны, обретал почти мистическую силу в глазах невежд. Если некто умеет заглянуть за горизонт, он обретает власть почти неограниченную. К Оракулу предпринимались дальние путешествия, хотя отвечал он весьма невнятно. Что же станет, когда некоторые люди на листе бумаги с помощью математических формул смогут предсказывать не только ход планет?
– Вы боитесь, что они обретут безмерную власть? Больше, нежели иллюминаты или… розенкрейцеры? Но науки доступны любому, а наша с вами цель не скрывать знания, а распространять их. Когда все желающие получат инструменты для предсказания поведения вещей и хода событий, они лишь поднимутся вместе на новую ступень прогресса. Для масонов не останется места, и они попросту отправятся на строительство, но – не пирамиды с оком посредине, а университета или обсерватории.
Но Прозоровский даже не улыбнулся.
– Власть не главное. Они отберут у нас надежду. Как и почему? Научившись давать ответы на несложные вопросы в пользу повседневной практики, они объявят свой метод универсальным, и покусятся на первые шесть дней и на один последний. Тем хуже ваше всеобщее просвещение. По нему, как вода по каналу, может мгновенно распространяться как благо, так и заблуждения, равно польза, и погибель. Человечество попадёт в зависимость не лучшую, чем зависимость от клерикалов и инквизиторов средних веков. И тем большую, чем шире будет охват просвещения, устроенного по единому этому вашему научному плану. Всех, кого не подчинит новое прокрустово ложе, ждёт незавидная участь изгоев, повсюду подвергаемых остракизму. Они ещё позавидуют Галилею. Он не остался незамеченным благодаря обвинительному процессу, тех же – оставят прозябать в забвении или осмеянии.
